Глотов Иосиф Гаврилович
Дата рождения - 3 января 1915 года.
Место рождения - село Крыловка.
Место работы (учёбы) до ухода на фронт - Саранский Педагогический Институт.
Место работы после окончания участия в боевых действиях - совхоз "Троицкий" с.Анучино.
Род войск - Пограничные войска.
Воинское звание, должность - Заместитель политрука.
Сроки участия в боевых действиях - 1941 - 1945 гг.
Место участия(где воевал) - Киевский военный округ.
Награды - Нет.
Где похоронен - Неизвестно.

Дополнительная информация
В списке ветеранов Великой Отечественной войны нашего села не было имени Глотова Иосифа Гавриловича, хотя на войне он был.
Я спрашивала у взрослых: "Почему деда Осипа не приглашают в школу, когда организуются встерчи с ветеранами, почему на его доме нет "красной звездочки"?".
Мне отвечали, что он не воевал, а "просидел в плену".
Никак не могла представить, как можно "просидеть" в плену. И лишь прочитав художественные, документальные книги о войне, я поняла, что такое "немецкий плен". Все побывали там и остались живы, говорили, что побывали в аду. Больше они не рассказывали ни о чем, для них уже привычкой стало молчать. Молчать, когда вслед тебе бросают: "предатель" , когда почти еженедельно, чаще всего по ночам отвозят на "чёрном воронке" в районный центр для допроса "как ведет себя бывший военнопленный".
Может быть, мы так бы и не узнали правду о дедушке Осипе, если бы он перед самой смертью не рассказал своему сыну Анатолию о том, что ему пришлось пережить в плену. Так исповедь Глотова Иосифа Гавриловича стала ещё одной страничкой в военной истории села Анучино.

Родился он 3 января 1915 года в селе Крыловка. В семье его родителей было шестеро детей. Родители крестьянствовали на 12 десятинах земли. Иосиф окончил школу и в 1932 году поступает на учебу на дневное отделение Саранского педагогического института. Там же он вступил в комсомол. На время каникул, как было в духе того времени, студентам давали комсомольское задание: проводить в своей деревне агитацию, вовлекать в комсомол молодежь, учавствовать в деятельности местной комсомольской ячейки. После окончания педагогического института по специальности "физика - математика" работал в мордовской сельской школе.
Тем временем мир уже вступал во вторую мировую войну. К СССР были присоединены западные Украина и Белоруссия, а также Латвия и Эстония. Расширились границы нашего государства. На присоединенных территориях создавались погранотряды, подчинявшиеся непосредственно НКВД СССР. В пограничные отряды призывались люди с высшим и среднем образованием, особенно с педагогическим, потому что считалось: эта профессия воспитывает в людях преданность делу партии, Сталину, Родине. Именно поэтому Иосиф Гаврилович был призван в пограничные войска. Как он вспоминал позже, беседа с ним велась с "глазу на глаз". И, несмотря на то, что сельские учителя освобождались от воинской службы, отказ сотруднику НКВД в те годы означал крах работе и карьере.
Иосиф Гаврилович проходил службу в Киевском Особом военном округе в Раво - Русском погранотряде, на границе с Польшей, в то время оккупированной немцами.
Упоминать местонахождение в письмах, открытках, и фото не полагалось. Почта приходила от него с пометкой "Западная граница" и номер полевой почты. Воинская должность его была - заместитель политрука по воспитательной работе. Вместе с тем, он нес службу по охране государственной границы с бойцами рядового состава. А охранять было от кого: в 100 километрах от немцев. Нарушения границы были постоянные, провокации велись с откровенной наглостью, особенно за считанные недели, дни до 22 июня 1941 года. Изводили, издевались криками как могли. Бывало стреляли по дозорам. Советские пограничники молча выполняли приказ: "На провокации не поддаваться, на них не отвечать". О начале нападения на Советский Союз предупреждали, сообщали о дне, часах нападения, но на эти сообщения ответ был один: немецкие агенты, провокаторы. Нести охрану и не стрелять в ту сторону".
В ночь на 22 июня поступил приказ усилить дозоры на границе, на посту не спать, заняться чисткой оружия, патронов. Складывали в ящики, но как поступил приказ утром получить автоматы, о которых мечтали все бойцы. Вот за этим занятием и встретили советские бойцы утро 22 июня 1941 года.
Немцы шли как на парад, во весь рост, рукава засученные, автоматы у них строчат без остановки. Туча пехоты, мотоциклы с пулеметами, собаки на поводках, дрессированные для нападения на людей.
По воспоминаниям Иосифа Гавриловича: "А у нас столпотворение, солдаты побежали к оружейке. Винтовки в куче, патроны в куче, хватали все, что попадалось под руку.
Заняли оборону в кукурузном поле за заставой. Какое не есть, а укрытие, не так видно, как в чистом поле. выручили пулеметы "Максим". Заставили немцев залечь, но пулемету для охлаждения в кожух ствола нужна вода, а воды нет. Всю из фляжек выпили. Остались без пулеметов. У меня всего 7 патронов. Отходили по кукурузному полю, а немцы шли по пашенному полю пулями всед за нами. Мало осталось от заставы людей, пока добрались до леса. В лесу немцы оставили нас в покое. Может, побоялись леса, впрочем, и не леса, а, не зная что и кто там, осторожничали. Мол, бегите, куда бежали!".
Целую неделю Иосиф Гаврилович вместе с шестью товарищами бродили по лесу. Они не знали, где находится их воинская часть, живы ли их товарищи. Ели траву, листья, большой бедой было отсутствие воды. Пить хотелось больше, чем есть. Прошли лес и с опушки увидели село. В бинокль глядели всё вокруг. Немцев не было видно.
Пограничники знали, что жители Западной Украины ненадежный народ. Но в бинокль увидели колодец с "журавлем", а в нём вода, пошли все. Нестерпимая жажда подтолкнула, несмотря на опасность, пробраться в село за водой. Документы, знаки различия завернули в тряпку и спрятали, чтобы забрать на обратном пути. Под вечер двинулись в село. Не успели как следует напиться, как раздались крики, треск автоматов. Все бросились в разные стороны к лесу, но было поздно. Как немцы очутились здесь, никто не знал. Прибыли только что или раньше были здесь. Странно, что село выглядело мертвым, когда солдаты разглядывали его в бинокль. Иосиф Гаврилович стреляет в немца из нагана, зная, что в нем последний патрон, затем они вдвоем побежали в сад, там немцы, повернули назад и в сторону леса. А навстречу несутся собаки-овчарки. Тут солдаты поняли, что все кончено. Сзади стрельба поверх голов, хохот, крики. Собаки рвали, немцы били куда попадут. Избитых погнали в деревню и втолкнули в колонну оборванных, окровавленных до полусмерти захваченных советских солдат. Повели в сторону Львова погранзаставы солдаты тоже уходили по этому маршруту, в надежде добраться до Киева, до "своих". Откуда было знать, что в Львове, в Ровно уже немцы?
Шли из последних сил. Упавших тут же пристреливали. Сгоняли в Умани (небольшой городок), в глубокие карьеры, где брали глину для кирпичного завода. Людей там было несчитано. Перед тем, как загнать в карьер, проводили сортировку: евреи, коммунисты, комсомольцы, комиссары. Конечно, никто не выходил. Тогда через переводчика стали обещать от сохранения жизни до первой помощи и пищи. Находились и предатели, выдавая командиров, комиссаров, а попутно и сослуживцев, вспомнив какие-либо обиды во время службы. О должности Иосифа Гавриловича никто не донес. Обыск в карманах ничего не дал, так как документы остались в лесу, возле той деревни, где попали в лапы к фашистам.
Расстреляв всех выданных, подозрительных, раненых прямо тут у всех на глазах, остальных загнали в яму. В яме был настоящий ад. Все здесь перемешалось: кровь, вонь, мёртвые, больные, раненные, палящее солнце днем, холод ночью, дождь, грязь, огромные тучи. Не было ни воды, ни еды. Наверху охрана оцепила кольцом карьер.
Пьют, едят, кидают объедки вниз. Люди бросаются толпой к еде, давят друг друга, вцепляются в горло другому, чтобы схватить что-нибудь поесть. А сверху в эту кучу народа стреляли охранники. Сколько длился ад? Никто не считал. Оставшихся в живых отправили в сторону Германии на работы, далее в Австрию.
Иосифа Гавриловича отправляют в концлагерь Маутхаузен. Колючая проволока под током, дым крематориев, лагерная охрана с собками, вышки с пулеметами, баланда из гнилой картошки и брюквы, бараки с нарами, полосатая форма с номером на левой стороне груди вместо фамилии. Здесь нет русского Иванова, Петрова, Сидорова, только номер и три буквы ОГТ.
И вот - весна 1945 года. Конец войне! Победа! Открывают ворота. Выходят на волю "ходячие скелеты", с номером вместо фамилии. Но никто тогда не знал, что дома многих военнопленных ждут советские лагеря.
Лесоповал, НКВД и "Онега-лес" для Иосифа Гавриловича был продолжением ада, теперь уже советского. Изменник родины, враг народа, каких только ярлыков не вешали бывшим военнопленным. Педагогическая работа Иосифу Гавриловичу была запрещена. Не застрелился - значит враг народа. Так до 1956 года он находился в лагерях. Получив документы о реабилитации, военный билет, паспорт Иосиф Гаврилович возвращается в родное село. Он был приглашен на учительскую работу в школу, но отказался. Наверно, сказалась обида на власть. Как человек грамотный, мастеровитый и умевший отлично считать на счетах, Иосиф Гаврилович устраивается прорабом в село Завиваловку на конезавод.
В 1960 году, когда образовался в селе Анучино совхоз "Троицкий", Иосиф Гаврилович вместе с семьей переезжает туда, и продолжает работать прорабом. Все жилые дома центральной части села, а также Дом культуры, пекарня, магазины, Дом быта были построены под его руководством. А уехал в другое село потому, видимо, что на новом месте не все знают о незаслуженном клейме.
Плен - это самое страшное, что могло произойти в жизни военного человека. В условиях выживания за гранью физических и психиологических возможностей ломались очень сильные характеры. Иосиф Гаврилович выдержал страшные испытания, перенес голод, холод, издевательства, смерть товарищей и всю оставшуюся жизнь прожил под гнетом психологического стресса.
На примере судьбы моего земляка можно убедиться, насколько хаотичной, неимоверно тяжелой - особенно психологически - была жизнь советских военнопленных времен Великой Отечественной.

Замуж Тоня выйдет в 1947 году за односельчанина Иосифа Глотова, бывшего военнопленного, освобожденного из концлагеря Маутхаузен. "Каждый раз как прилетали за ним "черные вороны" из НКВД, сердце моё сжималось", - продолжает А.А.Глотова. Даже их маленького сынишку Толю люди в страшной чёрной форме спрашивали, кто приходит к папе в гости. А когда мальчонка говорил: "Никто", кричали, называя зверенышем, таким же, как отец. Глотову, несмотря на педагогическое образование, в школе работать не позволили, допуская только к низкооплачиваемому труду. А однажды на полгода отправили на лесоповал вместе с другими "врагами народа". "Легче стало только после смерти Сталина", - вспоминает Анатолий Иосифович. К его папе стали относиться лучше, но рана в душе мужчины осталась навсегда, как в сердцах его детей, видевших, как Иосиф Гаврилович страдает.
   В 1961 году семья перебралась в Анучино, Иосиф стал работать в совхозе, построил дом и с любимой Тоней растил двух замечательных сыновей - толю и Гену. Иосиф Гаврилович дожил до 70 лет, его воспоминания о страшном времени старший сын бережно записал в тетради и мечтает когда-нибудь опубликовать.