Пётр СУШКО©, старший научный сотрудник Восточно-Казахстанского областного
архитектурно-этнографического и природно-ландшафтного музея-заповедника.
spn4@inbox.ru
СОЛОМЕННЫЙ ШУМ
(Об атрибуции безымянного поэтического сборника)
В начале 2004 года при ретроспективном изучении коллекции фонда редких книг Восточно-Казахстанского этнографического музея-заповедника мое внимание привлек старый сборник стихов, у которого отсутствовали обложка, титульный лист и имя автора. Листы сборника были ломкими и напечатаны на сильно проклеенной бумаге, значительно пожелтевшей от времени. Первая часть книги с посвящением «Памяти моей матери» называлась «Аржаные песни», вторая имела пугающее название (в свете катастрофических событий конца XX века) «Черная быль».
На нескольких страницах обнаружилось название сборника – «Соломенный шум». Судя по штампу на странице 84, книга принадлежала ранее некоему Серафиму Тарбинскому. Книга поступила в редкий фонд музейной коллекции в 1996 году из научной библиотеки музея. Сведений о том, как она попала в библиотеку музея, не сохранилось.
Судя по тому, что ряд стихотворений датирован 1921-22 годами, можно было предположить, что стихи были изданы в первой половине двадцатых годов XX века. В группе стихотворений автор рисует картину голодающей и разоренной русской деревни:
По дороге от лунного света
Белой пыли плывет помело…
Тишина притаилась… А где-то
Изнуренное никнет село.
Черной копотью дышат избушки,
Дышат горем и черной нуждой.
В шапку медные нищим полушки
Теплит небо звезду за звездой.
Плачет, плачет в меже перепелка –
Выливает вечернюю грусть.
Рыщут в поле голодные волки,
Карауля голодную Русь.
(«Сумерки», 1921)
Для тех суровых лет подобные стихи были актом гражданской смелости поэта, так как вступали в противоречие с насаждаемой мифологией молодой советской республики.
В те годы, а позднее, в 30-х годах XX века, это не могло оставаться без последствий, а нередко стоило смелым авторам и жизни. Поэт явно принадлежал к кольцовской школе, но с характерными для начала XX века языческими метафорами:
Жизнь непогожа и сурова
И каждый день рычит грозой,
Но сердцем выжженое слово
Летит жар-птицей над землей.
Язык стихов автора «Соломенного шума» живой и певучий, с легкими вкраплениями диалектных слов, с присутствием тонкого юмора.
Блещет небо холодною сталью
Закаляя морозную крепь.
И грозит необъятною далью
Необъятно широкая степь.
Закопались в сугробах ветелки,
Не видать ни дороги, ни вех.
По ночам туполобые волки
Лезут в черные пасти застрех…
С ранних сумерек – дикое пенье,
Редкий вечер не ноет пурга,
И как призраки, тонут селенья
В лебединых пушистых снегах…
А по избам, на мягких закорках,-
Где маячат чуть-чуть огоньки –
Крепко пахнут ядреной махоркой
И овчинным теплом мужики.
(«Север»)
Поиск имени автора сборника стихов начался с изучения реалий, изображенных в стихотворениях. Так в стихотворении автор «Грубая поэма» говорит о поэте по имени Антон и называет его «талантливым».
Кроме того, если допустить, что автор «Соломенного шума» был в возрасте около тридцати лет, то получается, что он родился около 1890 года.
Изучаю многочисленные литературные словари и справочники. Так в литературной энциклопедии «Писатели русского зарубежья» (1, с.238) нахожу поэта с похожим именем, родившегося в 1896 году Это Ладинский Антонин Петрович. Но, судя по биографии, он уже в 1920 году эмигрировал из России, а наша книга, явно написана в советской России, примерно в двадцатые годы. К тому же Ладинский издал свою первую книгу в 1931 году. Известная русская поэтесса Серебряного века, Зинаида Гиппиус, печаталась под псевдонимом Антон Крайний, но она эмигрировала из России еще в 1919 году, да и по содержанию стихов и возрасту, она не соответствует нашему «неизвестному»(2,с.185 ).
Видимо, имя Антон, приведенное в стихотворении «Грубая поэма» никак не связано с именем самого автора. Попробуем рассмотреть другую реалию сборника.
В стихотворении «Сиделки» поэт сделал посвящение некоему Ф.Д.Дружинину. Ищу сведения о Дружинине Ф.Д. и в Большой советской энциклопедии, изданной в тридцатые годы, встречаю похожую фамилию со вторым инициалом «Д». Но это Павел Дружинин, родившийся в 1890 году, входивший в литературную группу «Перевал» (3, с.515).
Машинально просматриваю краткий перечень его изданных книг и буквально натыкаюсь на знакомое словосочетание «Соломенный шум», поэтический сборник, изданный в Москве в 1924 году в Государственном издательстве.
Так было установлено имя автора стихов безымянного сборника, Павла Давыдовича Дружинина[1].
Позднее после длительного поиска были найдены довольно подробные сведения об авторе «Соломенного шума». Жизненный и творческий путь П.Д.Дружинина был сложным и не всегда усеян розами. Родился Дружинин в селе Тезиково Наровчатовского уезда Пензенской губернии. Закончил Земскую трехклассную школу.
Из родителей грамотным был только его отец, Давыд Изотович, который интересовался книгами и журналами, преимущественно по агрономии и садоводству. Умер отец рано, когда сыну было восемь лет. В семь было шестеро детей[2], поэтому Павел немногим старше десяти лет поступил работать на спичечную фабрику Лошкарева.
Через семь лет он уезжает на заработки в Москву. Бродяжничает, работает на шелкомотальной фабрике и деревянном складе. Уже с тех лет он увлекается книгами Гоголя, Горького и Семенова.
Но после знакомства со стихами Кольцова буквально «заболел» стихами и стал себя пробовать в стихосложении. Первая публикация состоялась в газете «Доля бедняка». Более шести лет Дружинин прослужил в царской армии, в том числе три с половиной года на фронтах первой мировой войны. В 180-м пехотном полку опубликовался в «Виленском листке». После 1917 года он активно публикуется в периодической печати. В 1920 году в Ташкенте вышел его первый поэтический сборник «Песни самоучки». С 1920 по 1947 год Дружинин издает сборники с регулярностью не реже одного раза в четыре года. И лишь в 1928 году он выпустил три сборника «Бабья доля», «Каменный язык», «Черный хлеб»[6,с.5, Автобиография;7,с. 166]. При жизни Дружинина вышло восемнадцать сборников, кроме того, более пятнадцати публикаций - в периодике и поэтических сборниках литературного объединения «Перевал»[8]. Поэтический сборник «Соломенный шум» был вторым прижизненным изданием поэта. Поначалу все было благополучно: писал стихи, участвовал в литературном объединении «Перевал». Максим Горький в письме Воронскому из Соренто в 1926 году отмечал:
«В «Красной нови» весьма хороши стихи Дружинина «Гоголь». Что Дружинин – молодой». В письме к А.В.Луначарскому: «Не можете ли Вы помочь молодому поэту Дружинину, выдав ему субсидию из «фонда молодых дарований». Очень прошу. А.Пешков» (4,с.5).
Сергей Викулов пишет, что «среди своих современников Дружинин пользовался уважением и популярностью, о чем говорит и его близость с Есениным»[4, с.11]. Известные писатели и поэты в некрологе от 13 мая 1965 года в «Литературной газете» писали: «О стихах высоко отзывался Есенин»[5.с.4].
Печальную роль сыграл в судьбе Дружинина Николай Бухарин. 12 января 1927 года в газете «Правда» появилась его статья «Злые заметки», где партийный идеолог характеризовал Павла Давыдовича как русского националиста и человека, не владеющего грамматикой русского языка: «Это уж не только «национальная ограниченность». Это просто-напросто шовинистическое свинство» [9, с.201]. А причиной странной статьи стала невинная по содержанию строфа стихотворения:
О, Русь чудесная! Жива ты,
Как живы русские блины.
Твои соломенные хаты
Овсяной тайною полны
«Так, на десятом году диктатуры пролетариата, как мы видим место кваса заняли блины (9, с.102)
После этой статьи Дружинин на долгие годы получил клеймо кулацкого поэта, исключен из массовых энциклопедических изданий. Свою несправедливую характеристику Дружинину как поэту Бухарин повторил в уже упомянутом томе Большой советской энциклопедии, будучи одним из ее редакторов[3, с. 515] . Примечательно, что здесь статья была анонимна, в то время как статьи, расположенные рядом, имеют авторов. За год до этой статьи такой же бесчестный аноним в Литературной энциклопедии угодливо вторил злым заметкам Бухарина: «Большой художественной ценности творчество Дружинина не представляет»[10]. Злобный «шар», с вопиющей необъективностью запущенный в 1927 году Бухариным, продолжал «катиться» практически до конца XX века. Имя Дружинина осталось только в редких специальных изданиях, самое доступное из которых Краткая литературная энциклопедия [11,с.807]. Изданный в 2000 году биографический словарь «Русские писатели XX века» также проигнорировал Дружинина[2].
Знаменательно, что автор монографии о литературном объединении «Перевал» Г.А.Белая даже не упоминает об активном члене этого объединения П.Д. Дружинине, видимо, не без участия бдительной партийной цензуры. Но она же замечает, что «на рубеже 20-30-х годов перевальцы были разбиты, многие из них не переизданы до сих пор…
Зато есть фальсифицированные документы, ложные политические обвинения, конъюнктурные оценки, которые до сих пор не пересмотрены» [12]. Нет упоминаний о Дружинине в сборника статей его соратника и руководителя группы «Перевал» Воронского А.К.(14). Поэт был системно исключен из школьных и вузовских учебных курсов и программ по русской литературе.
И только Илья Сельвинский стал единственным крупным писателем, который смог мужественно противопоставить себя идеологической партийной «машине»и дать объективную оценку стихам Дружинина в 1947 году: «Большой мастер стиха. Только сейчас, когда я прочитал сборник избранных его стихотворений, он поднялся передо мной во весь рост. В поэзии Дружинина разлита чудесная певучесть русского народного стиха, доведенного до высоты современного понимания ритма. В его стихах большое разнообразие чувств, переживаний, настроений – удаль сменяется раздумьем, печаль – юмором. Эти стихи живы, живы каждой строчкой, каждой жилкой. Читая Дружинина, просто отдаешься во власть его теплой и мудрой души и движешься, уносимый тихим, но мощным течением его замечательного мастерства»(3).
Умер поэт в 1965 году.
Несмотря на политическую конъюнктуру XX века имя этого талантливого поэта постепенно возвращается в русскую литературу. В 1980 году, через пятнадцать лет замалчивания, выходит его поэтический сборник в Приволжском книжном издательстве, через семь лет – в издательстве «Советская Россия»[13].
Спустя двенадцать лет после кончины поэта Сергей Викулов писал о его стихах: «В знании склада народной речи, деревенского быта, в отличном понимании русской крестьянской натуры сила таланта поэта.
Но Павел Дмитриевич не весь в этом. Свежо и объемно, реалистично описывает он природу. Особенно хороши у Дружинина лирически стихи – раздумья, не притягательные внешне, но с мощным глубинным течением, захватывающим сердце».
По дороге в снег жасминовый,
Зацелованный пургой,
Рассыпает звон малиновый
Колокольчик под дугой.
Пузырем тулуп и валенки
Растопырились в санях.
Тычет рожки месяц маленький
То в оглобли, то в меня.
Лезет блажь такая в голову
От дороги, от тоски.
Плавят звезды в небе олово
И играют в казанки.
Вороной храпит и бесится
В белом инее – хомут…
Скушно, скушно[3] с рыжим месяцем
В чистом поле одному.
Поднеси ковшом, Медведица,
Бражки сладкой и хмельной,
Может быть, скорей доедется
С песней дикой и шальной!
(«Зимняя дорога»)
Певец уходящей крестьянской России, Дружинин находил Прекрасное в каждом времени года. А в России нужно быть настоящим поэтом, чтобы понять и увидеть неброскую красоту русского пейзажа. Так его коллега и лидер общества «Перевал» А.К.Воронский категорически не видел красоты в русском пейзаже(14, с. 42).В противовес странной близорукости литературного функционера поэт, как прирожденный крестьянин, необычайно тонко воспринимал, емко и убедительно рисовал в своих стихотворениях русскую природу, неразрывно связанную с жизнью и трудами земледельца. Читая стихотворения Дружинина о природе России, невольно вспоминаешь картины великого Питера Брейгеля Мужицкого.
Возникает некая образная параллель. Картина Брейгеля «Возвращение стад» и элегичное стихотворение Дружинина об осени проникнуты неизъяснимой грустью:
Осенней хмарой сосет избенки
Глодает ветер плетни гумна.
Новорожденным слепым котенком
Горбатясь в небе, плывет луна.
Тревожит душу печаль немая...
Ползет по крышам зеленый мрак,
Из подворотен не слышно лая
Немолчных стражей – ночных собак…
Мажорное великолепие раннего лета выплескивается на зрителя с картины «Сенокос». Тем же радостным духом проникнуто стихотворение «Не напрасно поле мерил»:
Ранним гостем спозаранку
Приходил на тихий плес
Слушать мельника тальянку
И веселый шум берез.
Ах, не зря и не напрасно
На поемные луга
Приходил я в полдень ясный
Под душистые стога…
Леденящий холод зимы ощущается у Брейгеля в «Охотниках на снегу» и уже процитированном стихотворении «Север». «Слепцы» и «Старуха» Брейгеля в их жесткой натуралистичности имеют параллель в необычайно колоритных и безжалостных по реализму стихотворениях Дружинина «Слепец» и «Старуха»:
Лицо без глаз изрыла оспа,
Ввалился жуткой ямой нос…
А он поет и славит господа
В сионе светлом, в кущах роз…
(«Слепец»)
Как подлинный поэт Павел Дружинин блестяще владел искусством звукописи. Так в стихотворении «Замужница» мы слышим шелест красивых тканей одежд молодой женщины, а в «Гробовщике» - звук часто двигающегося по доске рубанка:
Уж не мне золотым сарафаном
В хороводах плескать и шуметь,
Затуманилась мутным туманом
Светозорняя радость в уме.
Отзвенели подруженьки-пташки,
Отшептались в траве голоса
И на вышитой тонкой рубашке
Отцвела алой лентой коса.
Вянут белой ромашкою руки,
В кашемировых складках – печаль…
Где вы, где вы, гармоники звуки
И любимая шаль на плечах…
Отсмеялись на платье цветочки,
Юбок розовых запах и хруст,
Только в беленьком милом платочке
И орехов и пряников – грусть.
Так, неожиданная находка в музейной коллекции настоящей библиографической редкости середины 20-х годов XX века позволила нам вспомнить о талантливых стихах опального русского поэта Павла Давыдовича ДРУЖИНИНА(1890-1965)4.
И хочется верить, что имя этого самобытного поэта России Павла Дружинина будет возвращено на достойное место в истории русской литературы после многих лет несправедливого забвения.
В конце жизни поэт с привкусом горечи заметил, что слава « не так глупа, чтобы заходить к любому и каждому». А в стихотворении «Жизнепеснь» он умудрено и мужественно констатирует:
Один лишь раз я буду молод,
Однажды буду только стар.
Вот почему тепло и холод
Неоценимый, светлый дар.
Всего лишь раз в житейском море
Мне плыть на синем корабле,
Вот почему и смех и горе
Любить я должен на земле.
Пусть будут скорби постоянно,
Но жизнь и в скорби хороша.
И славит миг свой непрестанно
Моя поющая душа.
Автор благодарит сотрудников Российской Национальной библиотеки (Санкт-Петербург), заведующую информационно-библиографического отдела Е.Д.Жабко и библиографа Е.Д.Лапидус за любезно оказанную неоценимую помощь в ходе проведенного исследования.
©П.Н.Сушко, Усть-Каменогорск
БИБЛИОГРАФИЯ
1.Литературная энциклопедия русского зарубежья, 1938-1940. Писатели русского зарубежья: М, 1992;
2.Русские писатели XX века .Биографический словарь: М. БСЭ, 2000;
3. Большая советская энциклопедия, т.23: М, , 1931, КП-39-26649 ВКМЗ;
4.С.Викулов. Песни сердца// Предисловие к сборнику стихов: П.Д.Дружинин. Стихотворения: М,1987, Советская Россия;
5. «Литературная газета», некролог на смерть П.Д.Дружинина,1965, от 13 мая;
6.Предисловие И.Сельвинского// П.Д.Дружинин. Избранные стихи: Пенза,1947;
7.О.Савин//Пенза литературная, Саратов,1984;
8. Письмо Российской национальной библиотеки, СПб, от 02. 06. 2004// П.Д.Дружинин. Библиография публикаций. Статьи о нем;
9 Н.И.Бухарин. Этюды: М, Книга, 1988;
10. П.Д.Дружинин: Литературная энциклопедия, т. 3, М, 1930;
11. Краткая литературная энциклопедия, т.2, М:, 1964;
12. Г.А.Белая. Дон Кихоты 20-х годов. «Перевал» и судьба его идей: М., 1989;
13. Зори огневые. Избранные стихи: Саратов, , 1980; Стихотворения: М, Советская Россия, 1987;
14.А.К.Воронский. Искусство видеть мир. Портреты.Статьи :М, 1987.
[1] Дружинин П.Д.Сборник стихов «Соломенный шум» ,М, ГИЗ, 1924, КП-21-21838 ВКМЗ
[2] Вероятно, одного из своих братьев имел в виду поэт, посвящая ему стихотворение «Сиделки»
[3] Орфография 20-х годов прошлого века
[4] К сожалению, пока не найдены сведения о владельце сборника Серафиме Тарбинском
