Файл: Симонов А. Журналистика как поступок. М., 2004. 368 с.pdf
В семейном архиве Миловых до сих пор хранится фото Бориса Иллюстрова с надписью: «...дорогому Мите от ученика драматического искусства, от товарища по работе...» Борис Иллюстров спустя два года станет первым ректором строительного института. Вдохновленный талантом Дмитрия Милова, он долгое время будет вести там свой драмкружок.
Надежда Константиновна к тому времени окончила иняз и преподавала английский. Оставляло желать лучшего только ее здоровье. Врачи признали рак. Она пыталась держаться и даже играла в спектаклях, тем не менее чахла на глазах и иногда не могла даже подняться на ноги.
Ей прописали хорошее питание. Чтобы выручить средства, она продала красный в белый горох чайный сервиз и шкаф.
Вначале июня 1946 года Майю и ее подружку-сверстницу отправили отдыхать в Липовку. Отец перед отъездом в село Арбеково на пасеку посадил девчонок в вагон. Состав в сторону Арбекова стоял рядом. Дмитрий Тимофеевич сел в него, и они увидели друг друга из окон. Махали руками и смеялись, пока поезда не тронулись. В противоположные стороны.
Арест.
В последнюю ночь пребывания в Липовке Майе стало плохо. Сердце сдавило. «Мама умерла», – решила она.
Приехав в Пензу, она понеслась домой со всех ног. На пути встретилась мама Киры. Майя подскочила к ней: «Скажите, тетя Оля, моя мама жива?» – «Жива», – ответила та. Отлегло. Майя не заметила, что произнесено это было мрачно.
Она влетела домой: «Я приехала!» Едва оглядевшись, удивилась необычайному порядку в комнате: «Ты убралась?!» Надежда Константиновна выдохнула: «Да... Папу забрали».
Вечером предыдущего дня Дмитрий Тимофеевич приехал из Арбекова. Усталый и грязный после возни с пчелами. Он сказал, что голоден, и хотел было помыть руки. В этот момент в незапертую дверь быстро вошли трое. Щеголеватые молодые люди оттеснили Дмитрия Тимофеевича к стене. Они произнесли речь, из которой от неожиданности супруги расслышали только слово «подозреваетесь». Начался обыск.
В полном молчании мужчины стали рыться в вещах, сбрасывать с полок книги. Педантично откладывали кое-что в сторону. К концу обыска вернулась 20-летняя Леда. Сообразив, что к чему, она подошла к горке отложенных вещей: «А это-то вам зачем?» Взяла в руки еще один предмет: «Ну а это?» После недолгого колебания часть «улик» молодые люди выбросили. (Позже Леду, как дочь врага народа, хотели исключить с последнего курса индустриального института. Однако за нее вступился комсорг группы.)
Дмитрий Тимофеевич сидел и дрожащими от напряжения пальцами подписывал вещи: «Изъято при аресте». Здесь были фото его братьев, семьи, друзей, учебник истории, Надина книга на английском языке и произведение Зощенко.
Дмитрия Тимофеевича подняли, надевая наручники. Он вдруг сбивчиво попросился в туалет. Его вывели во двор и разрешили помочиться под яблоней...
Суд.
После ареста пришел Иван – товарищ двоюродной сестры Киры. Он закрылся с матерью в зале и долго беседовал. Позже его никто никогда не видел. Он извинялся. Рассказал, как его вызвали в НКВД, дали прочесть обвинение против Дмитрия Тимофеевича и подписаться. Иван воскликнул: «Это неправда!» Его бросили в карцер. Угрожали расправиться с семьей. Он подписал.
Подписали и другие – коллеги, товарищи и знакомые. Вероятно, им сделали предложение, от которого невозможно отказаться. Сделка с совестью в обмен на обещание не трогать их близких.
18 октября 1946 года, так и не дождавшись «воронка», семья Миловых вернулась домой. Около облсуда (теперь здание Арбитражного суда) арестованного никто не увидел. Тем не менее суд вынес приговор Дмитрию Милову по статье 58-10 за антисоветскую агитацию. Ему дали 10 лет лишения свободы с пятью годами поражения в правах.
Дело в том, что ранее арестованный выпускник техникума Г.А. Ежов показал на допросе, что «его антисоветские убеждения сформировались под влиянием Д.Т. Милова». При обыске у Ежова обнаружили пистолет «ТТ». (После возвращения из заключения Ежова нашли утопленным в реке.)
Вслед за Ежовым, даже в тот же день, добавились еще и «свидетельства» преподавателя А.И. Болтикова и студента И.К. Мишина: «Милов в течение долгого времени неоднократно в различных аудиториях допускал антисоветские высказывания». Это и решило его судьбу.
А то, что Дмитрий Милов преподавал в машиностроительном техникуме по совместительству и никак не пересекался с Ириной и Сергеем, в связи со смертью которых начались аресты, уже мало кого интересовало.
Еще двое арестованных – преподаватели Сабанов и Алонзов – получили по 7 лет лишения свободы. Сабанов отсидел, Алонзова отпустили – кто-то отхлопотал. Дело пятого человека – преподавателя А.М. Ширшова – было выделено в отдельное производство. Он признан психически нездоровым и отпущен. (Среди народа ходили упорные слухи, что ради него Ирина отвергла чувства Сергея.)
Майя уже привыкла носить передачки в тюрьму. Узелок с вареной картошкой, кашей, хлебом и махоркой. В очереди человек пять-шесть, но стоишь долго. Сумку каждого высыпают, все разворачивают и проверяют.
Несколько месяцев спустя нашлась женщина, работавшая в тюрьме врачом. Она вспомнила, что Дмитрий Тимофеевич лежал в тамошней больнице, не мог даже пошевелиться. Описывая его состояние, женщина задумалась, подбирая нужные слова: «Это был полностью сломленный человек».
Жалоба.
Через три дня после суда Дмитрий Милов написал жалобу в Верховный суд РСФСР (текст приводится без изменений. – Прим. авт.):
«18–19 октября областной суд вынес мне приговор. Я находился долгое время в состоянии невменяемости на следствии и на суду. Предстоит далее мне выступать на суду Верховном. Не знаю, что будет. Все получилось при какой-то психической невменяемости с моей стороны. Мания ужаса и страха и какие-то наркозы и внушения привели меня к полному психозу. Прошу Верховный суд подойти к разбору моих дел, учесть мой психоз и сделать снисхождение. А также людей, записанных в дело, я не клеветал, а также про всех прочих. Какая-то сила внушения со стороны тюремных тяготит меня, и я ни разу не сказал то, что есть в желании, и выходило все наоборот. Выходит то, чего не было в действительности. 24.10.46 года».
Свидание.
Еще издали Надежда услышала стук железных дверей. Совсем рядом что-то клацнуло, загремели ключи.
Она его не узнала. Абсолютно седые волосы, темное сморщенное лицо. Дмитрий Тимофеевич сделал шага три и сел. Мгновенно скрючился. Она поежилась от холода, вспомнив о его вечном радикулите: «Ты вещито получил?» – «Нет.» – «Мить, а мне ведь операцию сделали. Сказали, что у меня не рак, а язва. Я поправлюсь. Я буду жить...»
Дмитрий Тимофеевич что-то тихо ответил. Надя не расслышала. Она напряженно смотрела на его черный, почему-то совершенно беззубый рот. Вдруг до нее дошло произнесенное им: «Лучше бы ты умерла!» Вздрогнув, она отшатнулась. «Мне девчонок жалко. Они мне сказали, что со мной разделаются и до вас доберутся», – продолжил он. Надсмотрщик прервал: «Ну, будет вам, Дмитрий Тимофеевич! Бу-удет вам!..»
Несколько позже женщина в окошке швырнула передачку обратно: «Нет его! В Бутырку увезли!»
Примерно в это же время к матери пришла знакомая и в страшной тайне рассказала, что видела, как бесчувственное тело Дмитрия Тимофеевича вынули из машины и волоком тащили в вагон московского поезда...
Спустя 8 месяцев Надежда Милова получила казенное письмо. В нем говорилось, что 20 мая 1947 года Д.Т. Милов скончался.
Реабилитация.
Спустя 7 лет, 20 марта 1954 года, Верховный суд СССР Дмитрия Милова реабилитировал.
Попытки выяснить, как он умер и где могила, не увенчались успехом. Удалось лишь узнать, что по пензенским документам Дмитрий Милов умер 20 мая 1947 года, а по московским – на шесть дней позже. ГУВД Москвы написало: «Установить причину смерти и место захоронения не представилось возможным».
После реабилитации мужа Надежда Константиновна получила его отпускные в четырех местах. Дмитрия Тимофеевича забрали накануне отпуска, и тогда деньги, естественно, никто не отдал.
Спустя еще 40 лет, в 1994 году, дочь Дмитрия Милова Маргарита (Майя) сделала запрос, чтобы посмотреть дело отца. На всех фото, которые ей отдали, стояла его корявая надпись: «Изъято при обыске». В присутствии наблюдателя разрешили почитать дело. Допросы Милова вели четыре следователя по 4-5 часов: с 11.00 до 16.30, с 20.00 до 1.20 ночи, с 22.00 до 1.20 ночи. Сделать копии с документов не позволили.
Довольно часто следователи допрашивали Дмитрия Тимофеевича об отношении к партии эсеров, кем был в белой армии, о его брате Федоре.
Родной брат Федор Тимофеевич умер в 1920 году от тифа. В далеком 1917 году он был начальником Пензенской военной милиции, а в 1918-м заведовал учебной частью пулеметных курсов. Там вместе с братом два года работал Дмитрий Милов. Они общались и в драмкружке. Как выяснилось, Федор расходился во взглядах с председателем губисполкома Кураевым, которого назначил Ленин.
Мог ли Дмитрий Милов предположить, что почти тридцать лет спустя разногласия покойных – его брата и Кураева – так трагически определят его судьбу.
P.S. По этическим соображениям и личной просьбе родственников Дмитрия Милова автор не называет всех лиц, фигурировавших в этом деле.
Досье.
Милов Дмитрий Тимофеевич родился 24 октября 1888 года в с. Головинщине Нижнеломовского уезда Пензенской губернии.
В 1910 году окончил Пензенское землемерное училище. В 1914 году призван в армию и направлен в Петроградское военно-топографическое училище. В 1918 году назначен преподавателем военной топографии на Пензенские командные пулеметные курсы.
С 1924 по 1940 год работал в лесном техникуме, с 1940 по 1946-й – в строительном техникуме. Преподавал топографию, математику, техническую механику деталей машин, сопромат, геодезию. В разные годы совмещал основную работу с преподаванием в Губсовпартшколе, опытной ударной школе II ступени, курсах комсостава милиции, командных курсах Пензенского гарнизона, Доме Красной Армии, машиностроительном техникуме, индустриальном институте...
В 1932 году работал начальником счетно-топографических работ в Ульяновске. Его карты были изданы большим тиражом. В 1938 году окончил Ленинградскую лесотехническую академию по специальности инженер сухопутного транспорта.
Нонна Комиссарова. «АиФ в Пензе», октябрь 2003. https://studfile.net/preview/427331/page:32/
