Герои ленинградского неба. — Л.: Лениздат, 1984.
А. Ярошенко.
Секунды и жизнь

Три «ястребка» вынырнули из-под облаков к аэродрому, пробежали один за другим по посадочной полосе, взвихрив снежную пыль, и замерли. Через минуту из кабины переднего показался летчик. Он спрыгнул на землю, потянулся, разминаясь. Это был командир эскадрильи 191-го истребительного авиационного полка старший лейтенант Михаил Федорович Шаронов. К нему подошел техник, спросил свое обычное: какие есть замечания по самолету.
— Замечаний нет, все в порядке, — тоже как обычно ответил летчик. — Готовьте машину.
Подошли летчики, возвратившиеся вместе с Шароновым. Шли они медленно, как ходят уставшие люди: полет оказался не из легких, а он был не первым в тот день.
— Ну, как там? — кивнув головой в сторону фронта, спросил техник.
— Трудно, — ответил лейтенант Иван Рязанов. — Третий день наши наступают, а продвинулись мало, всюду сильный огонь.
— Прямо огненная лавина, — подтвердил младший лейтенант Леонид Сазыкин. — И все же в такой кутерьме наши пехотинцы наступают. [129]
— Погода подводит, мало мы помогаем ребятам, — сказал Шаронов.
Летчики никого из пехотинцев лично не знали, но каждый волновался за успех наступления: ведь оно должно было полностью снять блокаду Ленинграда, привести к разгрому всей фашистской группировки «Север». Началось наступление с Ораниенбаумского плацдарма 14 января 1944 года, а на следующий день пошли вперед гвардейские дивизии от Пулковских высот.
Фашисты за два с лишним года создали мощную оборону. В ней имелись целая система траншей и ходов сообщения полного профиля, минные поля, проволочные заграждения. Из бетонированных дотов и дзотов простреливался каждый клочок земли на подступах к переднему краю.
Наша артиллерия и авиация нанесли по вражеской обороне удары огромной силы. Сто минут орудия крушили фашистские укрепления. На позициях снег почернел, и они казались перепаханными. И все же не все огневые средства удалось подавить. На подступах к Красному Селу завязались особенно ожесточенные бои. Гвардейцы сражались героически. Весь фронт облетела весть о подвиге комсорга стрелковой роты Александра Типанова, грудью закрывшего амбразуру вражеского дзота.
В том районе наносила удары и эскадрилья Шаронова. Штурмовиков недоставало, поэтому истребители зачастую выполняли задачи и по штурмовке наземных войск противника. Летчики шароновской эскадрильи ежедневно по три-четыре раза вылетали на боевые задания. И это несмотря на плохую погоду и короткий зимний день.
А погода в те дни будто ополчилась против авиаторов: облака висели низко, почти над деревьями, не утихали метели. В таких условиях не каждый пилот мог вылетать на боевое задание. А вот летчики, возглавляемые старшим лейтенантом Шароновым, в тот день, 17 января 1944 года, готовились уже к третьему вылету.
Первый раз они вылетали на штурмовку артиллерийских батарей. Летчики знали, что у противника там много зенитных средств. Поэтому вышли к цели в облаках. Появление краснозвездных самолетов для фашистов оказалось неожиданным. Шаронов и его ведомые прошли над позициями батарей низко-низко, обрушив [130] на них всю огневую мощь. Вражеские зенитчики даже не успели занять свои места у орудий. Во время второго захода зенитчики открыли бешеную стрельбу, но наши летчики не отвернули, пошли в атаку.
Потом Шаронов увидел на дороге большую колонну автомашин — цель очень важная, и он сразу же пошел в атаку. Летчики один за другим прошли над колонной. На дороге раздались взрывы, запылали машины.
Второй вылет, через час после первого, — снова на штурмовку подходивших резервов противника. Перед вылетом командир эскадрильи предупреждал ведомых: первым вылетом растревожили фашистов, теперь зенитчики будут начеку, не забывайте об осторожности, маневрировании. А потом Михаил Федорович улыбнулся и сказал:
— Конечно, в нашем деле не обойтись без риска и смелости. Мы участвуем в историческом сражении. Город Ленина скоро сбросит блокаду, вздохнет полной грудью. И наш долг — сделать все возможное, чтобы приблизить этот день, ускорить разгром врага.
Долг перед Родиной для Михаила Шаронова был превыше всего. Это подчеркивается во всех его характеристиках, начиная с юношеских лет.
В 1929 году он поступил в индустриальный техникум города Павлова Горьковской области, там вступил в комсомол. Четыре года спустя стал работать в артели «Красная заря», которая была создана в деревне Городище Горьковской области. Молодого техника избрали секретарем комсомольской организации, членом райкома ВЛКСМ. И всюду он успевал, еще находил время и для двух своих увлечений — чтения книг и спорта.
В то время над страной гремел лозунг: «Комсомолец — на самолет!» Молодежь рвалась в авиацию. А разве мог не думать о ней молодой техник, комсомольский активист Михаил Шаронов? Полеты его земляка Валерия Чкалова словно гипнотизировали, а рассказы отца — участника гражданской войны — вызывали в воображении юноши картины героических подвигов. И конечно же, он «примерял» себя к этим подвигам, видел себя в небе. Нет, Михаил никому не говорил о мечте стать летчиком — тогда она еще казалась несбыточной.
Мечта стала явью неожиданно, когда Михаила [131] призвали в армию. В мае 1937 года он по комсомольской путевке поехал в военное авиационное училище.
С каким энтузиазмом он изучал самолет! Учеба давалась легко. Михаил, как и всегда, активно участвовал в комсомольской работе, в спортивных состязаниях.
И настал день, о котором мечтали курсанты, — день самостоятельного полета. Шаронов совершил ег,о как нельзя лучше.
— Так и летайте, курсант Шаронов! — сказал ему инструктор.
Пошли полет за полетом, и каждый приносил какую-то крупицу опыта, помогал познать что-то новое. У молодого летчика крепла уверенность в своих силах, он все лучше и лучше чувствовал машину и в полете как бы сливался с нею.
«Дисциплина отличная. Смел. В работе инициативен. Трудолюбив. Требователен к себе. Летная подготовка отличная. Тактическая и огневая подготовка отличная. Физическая и строевая подготовка отличная». С такой аттестацией летчик коммунист Михаил Шаронов прибыл в январе 1940 года в 160-й резервный истребительный авиационный полк.
И снова полеты. Шаронова назначили летчиком-инструктором. Воспитателем он оказался внимательным и настойчивым. «С работой летчика-инструктора справляется отлично, — отмечал в аттестации командир звена Лунев. — Его группа не имеет никаких происшествий, ведущая в подразделении».
Шаронов уверенно летал на истребителях всех типов, в учебных воздушных боях действовал смело и дерзко, штурмовал теорию, шлифовал летное мастерство. «Надо по-чкаловски», — вот такой была его мечта. И он думал об учебе в воздушной академии.
А выпала совсем другая «академия». На рассвете 22 июня 1941 года полк подняли по тревоге. Командир сообщил о нападении на нашу страну фашистской Германии.
Вскоре полк перебазировался в район Одессы. Там и открыл свой боевой счет Михаил Шаронов.
Шестерка наших истребителей вылетела навстречу десяти «мессершмиттам». Фашистов было больше, поэтому они вдвоем-втроем набрасывались на одного нашего, обрушивались ливнем огня. Два «мессера» атаковали Шаронова, но он сманеврировал и оказался в хвосте у одного из атаковавших его самолетов. Почти [132] в упор дал длинную очередь. «Мессершмитт» загорелся и рухнул на землю. Бой закончился победой наших истребителей.
Бои, бои, ежедневно вылет за вылетом. И постоянно против численно превосходящего противника. В такой обстановке, как говорили тогда летчики, приходилось «вертеться». Вот тут и помогали Шаронову навыки, приобретенные в учебных полетах, умение быстро разгадывать замысел врага и бить его в упор.
В октябре 1941 года лейтенанта Шаронова направили в 796-й истребительный авиаполк на Волховский фронт, где сложилась тяжелая обстановка. Фашистские полчища в те дни рвались вперед, пытаясь окружить Ленинград вторым кольцом блокады. Наступление поддерживали крупные силы авиации, и советским летчикам-истребителям приходилось вести трудные бои. Звено Шаронова отражало налеты бомбардировщиков, вступало в схватки с истребителями, наносило штурмовые удары по наступавшим войскам противника.
Михаила Шаронова считали таким воздушным бойцом, который способен выполнить любое задание. И часто, когда задача требовала высокого умения и большой выдержки, командир поручал ее Шаронову.
Один бой в апреле 1942 года оказался особенно трудным. Звено вышло на перехват бомбардировщиков, но на него набросились «мессершмитты», которые прикрывали «юнкерсы». Машину Шаронова атаковали сразу несколько вражеских истребителей. Пулеметная очередь хлестнула по кабине, пуля пробила летчику руку. Потемнело в глазах, повреждены некоторые приборы... И все же коммунист Шаронов не растерялся, вышел из-под удара противника. Несмотря на ранение, он не оставил товарищей, снова ринулся в атаку и продолжал сражаться. Звено выполнило задание, отогнало вражеские самолеты и возвратилось без потерь.
Командир 796-го истребительного авиационного полка в те дни в характеристике писал, что лейтенант Шаронов «все боевые задания выполнял безупречно». Как лучшего летчика, Михаила Шаронова в апреле 1942 года направили на учебу в Военно-воздушную академию.
Учеба была наполнена напряженным трудом, Шаронов осваивал новые тактические приемы ведения воздушного боя, овладевал опытом лучших асов, [133] совершенствовал командирское мастерство. Насколько расширился его кругозор, Шаронов почувствовал, когда в августе 1943 года его назначили командиром эскадрильи 191-го истребительного авиационного полка, сражавшегося на Ленинградском фронте.
В этой эскадрилье длительное время не было командира, а располагалась она на аэродроме отдельно от полка. Новому комэску приходилось все вопросы решать самостоятельно, и он сумел быстро завоевать уважение летчиков и авиаспециалистов.
— Мне довелось вместе с Шароновым участвовать во многих боях, — вспоминает Герой Советского Союза И. Т. Тушев. — Его бесстрашием и умением мы восхищались. Он был надежным товарищем. Вспоминается бой девятнадцатого августа сорок третьего года. Мы сопровождали полк штурмовиков Камбулатова. Моя шестерка истребителей составляла группу непосредственного прикрытия штурмовиков, а шестерка третьей эскадрильи Михаила Шаронова шла в ударной группе немного выше нас. В районе цели мы встретили сильнейший зенитный огонь, от разрывов снарядов рябило в глазах. Пройти такую завесу очень трудно. И вот я услышал по радио голос Шаронова: «Пока нет вражеских истребителей, пойду приглушу зенитки». Я согласился. И он со своими ведомыми ринулся в самое огненное пекло: спикировал на одну, потом на вторую батарею, расстреливал фашистских зенитчиков почти в упор. Смотрим: небо просветлело, разрывов снарядов поубавилось. Здорово сработали ребята! Такая атака — это дерзость, но она нам помогла. Штурмовики нанесли удар по позициям противника, и все возвратились на аэродром. Командир полка Камбулатов тогда горячо благодарил нас за надежное прикрытие.
В другой раз в этом же составе вылетели на штурмовку вражеского аэродрома. Сильный зенитный огонь на всем пути, а недалеко от аэродрома, который шли бомбить, встретили восемь истребителей противника. Шаронов своей шестеркой завязал с ними бой и так сковал их, что даже не допустил к группе прикрытия.
* * *
Эскадрилья в то время вела непрерывные бои. За два с половиной месяца она совершила 350 боевых вылетов по сопровождению штурмовиков и бомбардировщиков и произвела 200 штурмовок вражеских позиций, [134] не потеряв ни одного самолета. В этом — заслуга командира эскадрильи. За эти два месяца он лично сбил еще два вражеских самолета. Боевые подвиги Михаила Шаронова были отмечены орденом Красного Знамени.
К решающему январскому наступлению 1944 года эскадрилья Шаронова была хорошо подготовлена. С первого же дня она в воздухе. И вот идет третий день боев. Два вылета проведены успешно. К вечеру погода еще больше испортилась — начиналась метель. Кое-кто уже подумывал, что больше вылетов не будет. Но Шаронова вызвал командир полка майор А. А. Гринченко.
— В районе Ново-Лисино и разъезда Стекольный обнаружены большие автоколонны, — сказал он. — Очевидно, противник подбрасывает резервы и боеприпасы. Ваша задача — штурмовым ударом разгромить эти колонны.
Задание знакомое и район — тоже. Шаронов поспешил в эскадрилью. Вылетел он опять с Иваном Рязановым и Леонидом Сазыкиным. На ходу сообщил им полученную задачу.
— К фронту допустить эти колонны нельзя, — сказал в заключение Шаронов.
— Дадим жару фашистам, — подтвердил Леонид Сазыкин.
«Ястребок» Михаила Шаронова легко, будто и не касаясь земли, пробежал по взлетной полосе и взмыл к облакам. Вслед за ним так же стремительно взлетели ведомые — лейтенант Иван Рязанов и младший лейтенант Леонид Сазыкин. Шли, как и в первые два вылета, в облаках.
Линия фронта в то время проходила недалеко от Ленинграда, и звено Шаронова вскоре летело уже над территорией, занятой противником.
Вот и заданный район. Самолеты вынырнули из облаков. Командир эскадрильи наметанным глазом окинул местность. По дороге к фронту двигалась большая колонна автомашин. «Та, о которой говорил командир полка», — отметил Шаронов.
По его команде звено атаковало колонну. Три самолета один за другим с небольшой высоты «прочесали» ее пулеметным и пушечным огнем. На дороге запылали машины, загремели взрывы — рвались боеприпасы. Шаронов успел заметить, как фашисты в панике разбегались в стороны от дороги. [135]
Он развернулся для повторной атаки, чтобы довершить разгром врага. За ним шли ведомые.
В том районе, да и в самой колонне имелось много зенитных орудий, и фашисты открыли по самолетам сильный огонь. Шаронов не отвернул, пошел в атаку. Он успел нажать на гашетки, и вдруг возле самолета разорвался зенитный снаряд. Осколки хлестнули по мотору и кабине. Из-под капота мотора вырвалось пламя, оно скользнуло к кабине, стало растекаться по плоскостям.
— «Фиалка», «Фиалка»! Передаю командование, поврежден мотор, — услышали по радио Рязанов и Сазыкин. Они с тревогой ждали голоса командира, смотрели на его пылающий самолет, но радио молчало.
О чем думал в эти секунды летчик? Он понимал, что самолет уже не спасти и до линии фронта не дотянуть — машина в огне, а высота всего 300 метров. Еще можно было спастись — выпрыгнуть с парашютом, но кругом враги...
Коммунист Михаил Шаронов до последней секунды был верен воинскому долгу. Его боевые друзья Рязанов и Сазыкин видели, как он развернул горящий истребитель и направил его в середину вражеской колонны. Краснозвездный самолет, словно пылающий метеор, врезался в колонну автомашин с боеприпасами. Раздался сильный взрыв, огромное огненное облако взметнулось ввысь.
Летчики Рязанов и Сазыкин ринулись в атаку и довершили разгром вражеской колонны. На дороге горели десятки машин, лежали трупы фашистов.
Вечером в полку состоялся митинг. Воздушные бойцы говорили о подвиге Михаила Шаронова, давали клятву сражаться так же самоотверженно, отомстить врагу за его гибель.
Вскоре в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза воинам, особенно отличившимся в боях при снятии блокады Ленинграда. Среди них — старшему лейтенанту Михаилу Федоровичу Шаронову.
Бессмертный подвиг, летчика-коммуниста Шаронова навечно вошел в летопись героической борьбы за Ленинград.
Недалеко от места, где совершил свой подвиг М. Ф. Шаронов, в поселке Форносово возвышается монумент: [136] над обломком крыла самолета высокий пьедестал с бронзовой фигурой летчика. Пилот поднял вверх, к небу, руку — он дарит людям это чистое небо...