В архиве пензенского краеведа О. М. Савина сохранились два интересных материала: альбом и рукопись книги, на обложке которой написано: «Б. Сорокин. «Страницы минувшего. (Встречи с Сергеем Есениным)» (оригинал).
---
Борис Андреевич Сорокин в 1913 году познакомился с Сергеем Есениным в университете Шанявского и написал интересные воспоминания о есенинской студенческой юности, о которой мы знаем не так много, как хотелось бы. Б. Сорокин встречался с Есениным неоднократно и в двадцатые годы, о чем он и рассказал в своей рукописи. Эта рукопись стала своеобразным «приложением» к альбому, на титульном листе которого мы можем прочитать надпись: «Олегу Савину — в память большой дружбы к нему — передаю этот альбом, посвященный чудесному поэту земли Русской Сергею Есенину. От всего сердца. Борис Сорокин. Пенза, сентябрь 1969 года».
Особый интерес в этом альбоме представляют наклеенные на пожелтевшие листы ватмана вырезки из газеты «Путь Ленина», которая выходила в городе Ртищеве Саратовской области. В ней в конце пятидесятых — начале шестидесятых годов работал журналистом Борис Сорокин. На страницах этого издания, с 1957 по 1960 годы, печатались в сокращении различные варианты его воспоминаний о Есенине. Полный их вариант есть в рукописи «Страницы минувшего. (Воспоминания о Сергее Есенине)», которая представляет из себя пять исписанных рукой автора листов бумаги, а так же 125 страниц машинописного текста, пронумерованных красным карандашом. Весь текст разделен автором на тринадцать небольших глав, каждая из которых имеет свое название: «Это было в 1913 году», «Шли дни за днями», «Путешествие в прекрасное», «О любви к человеку и всему живому», «Разговор о рождении образа», «Прощай, юность», «Вечера у Марии Бауэр», «В аудиториях и на семинарах», «Радуница» в окопах», «Последнее письмо», «В городе на берегу Дона», «Снова в Москве», «Здесь все напоминает о поэте».
Воспоминания Б. Сорокина о Есенине в сокращении виде публиковались в газетах, в пензенском альманахе «Земля родная», в сборнике «Воспоминания о Сергее Есенине». Интересно сравнить их с полным машинописным вариантом, цитаты из которого мы и приводим ниже. Они выделены жирным шрифтом. Эпиграфом к книге своих мемуаров Борис Андреевич взял есенинские строки:
Синий туман. Снеговое раздолье,
Тонкий лимонный лунный свет.
Сердцу приятно с тихою болью
Что-нибудь вспомнить из ранних лет.
С. Есенин
Б. А. Сорокин предваряет свои воспоминания небольшим авторским вступлением: «Когда человек перешагнул через порог своего шестидесятилетия, то в смене лет его случайные встречи с людьми тускнеют, теряют яркость и как бы уносятся могучим потоком жизни. Но бывают такие встречи, о которых помнишь всегда. И пусть нет этого человека в живых, но о нем напоминают певучие строки его стихов о сыновьей любви к родине, к людям, о красоте русской природы и человеческих чувств. Я говорю о Сергее Есенине.
На днях, перебирая книги в своей личной библиотеке, я нашел книжку стихов Сергея Есенина «Трерядница», изданную в Москве в 1920 году. На третьей странице этой небольшой книжки надпись красными чернилами: «Б. Сорокину — с дружбою и воспоминаниями об университете Шанявского. Сергей Есенин. Ростов. 1920 — август». Эта надпись (круглые, не связанные между собою буковки, похожие на нечаянно рассыпанные горошины) напомнила мне о далеких годах юности, старой Москве, университете имени Шанявского, о незабываемых встречах с поэтом» (С. 1)2.
Борис Андреевич Сорокин подробно описал здание, где размещался народный университет: «Вот и Миусская площадь. Красивое трехэтажное здание, на его фронтоне надпись выпуклыми большими буквами: «Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского». Ниже — на высоте второго этажа изображены барельефы античных голов, символизирующих науки и искусства. Кроме этого на фасаде здания выпуклые надписи: «Литература. Искусство. Математика. Философия. Естествознание. История. Психология. Обществоведение» (С. 2).
С особой теплотой Борис Сорокин вспоминал о первой встрече с Есениным, которая произошла в сентябре 1913 года. В главке рукописи, озаглавленной «В сквере, на Миусской площади», она описана так: «Вторая половина сентября… Со дня моего поступления в университет прошло две недели, но я не устаю жадно впитывать все новые и новые впечатления. Лекции известных профессоров по литературе, просмотр сокровищ народного искусства в Третьяковской галерее, интересные знакомства и беседы с шанявцами старших курсов, спектакли Художественного театра — все-все это так ново и необычно для меня — юноши из тихой провинциальной Пензы, где только мечталось о Москве …В скверике я жду Васю Наседкина, чтобы вместе с ним пойти на лекцию в Большую аудиторию слушать профессора Айхенвальда. С Васей мы живем в комнатке неказистого домишка в одном из переулков около Миусской площади. Учиться он приехал из Башкирии. Пишет стихи… Мы любим поэзию и у нас большая юношеская дружба.
— А, вот он где! — подходя, еще издали громко говорит Наседкин. С ним стройный в сером пиджачке паренек.
— Познакомься, это Сергей Есенин, наш шанявец, первокурсник. Пишет стихи, из Рязани. Я о тебе ему говорил. Понимаешь, в его фамилии что-то есть от весны, да и сам он какой-то весенний… — улыбаясь, говорит Наседкин.
Я встаю со скамьи, и мы знакомимся. Есенин без фуражки (он уже был в университете), завитки светлых волос небрежно спадают на лоб. Мягок овал лица, нежны линии губ. С первого взгляда запоминаются глаза — они ясны и задумчивы и располагают к этому стройному и ладному пареньку, застенчивому и неторопливому в движениях.
— Вы из Пензы? — спрашивает он, когда мы садимся на скамью. — Пожалуй, ни в одной губернии нет столько памятных мест, связанных с именами русских писателей и поэтов. Мятежный Лермонтов в детстве жил и похоронен в Тарханах, Белинский учился в Пензенской гимназии, Салтыков-Щедрин, Радищев и многие другие жили у вас… Да, пензяки, должны гордиться ими и бережно хранить память о них…» (С. 7-8).
Узнав о том, что Борис Сорокин в Пензе окончил педагогические курсы, которые размещались в здании бывшей гимназии, где учился Белинский, Есенин был радостно удивлен. Вот как описал его взволнованное состояние Борис Сорокин в своих мемуарах:
«— Это замечательно! — восклицает он и встает со скамьи. Розовый свет заката золотит его волосы и лицо, и он, словно торопясь высказать свою мысль, обращается к Наседкину:
— Ходить по классным комнатам, где когда-то сидел за партой Белинский, думать, что он вот стоял у этого окна, входил в подъезд гимназии, а после уроков тихими улицами спешил домой… Мне кажется, что там, в Пензе, я бы ощущал его живое присутствие…» (С. 9).
Приятно пораженный тем, что Есенин так эмоционально отозвался о его великих земляках-пензяках, Борис Сорокин решает описать своему новому знакомому родной город: «Я рассказываю ему о Пензе — тихом провинциальном городе, закутанном в зелень садов. Двухэтажное каменное здание бывшей гимназии стоит на углу Никольской и Троицкой улиц. Из окон с восточной стороны видны крыши домов, голубые купола церкви женского монастыря, пойма реки и синяя кайма лесов на горизонте» (С. 9).
Увлеченный этим рассказом, Есенин просит вспомнить что-то интересное о великом критике и о гениальном поэте, имена которых тесно связаны с пензенской землей.
«— Расскажите поподробнее о Белинском и Лермонтове — говорит он. — Ведь у пензяков должны сохраниться воспоминания о своих великих земляках… Сколько интересных деталей из жизни этих великих людей забыто и не будет восстановлено…
— Через краеведческий музей, — говорю я, — мы, курсанты, получили интересные сведения о памятных местах, связанных с жизнью и пребыванием писателей в нашем городе и губернии. Некоторые из нас посетили Тарханы и Чембар. В Пензе, во дворе дома № 16 по Суворовской улице, во флигеле жил Белинский в тот период, когда он учился в гимназии. Сохранилось воспоминание современников о театральном здании на Троицкой улице, в котором шли спектакли труппы крепостных актеров помещика Гладкова. Эти спектакли часто посещал Белинский… В гостинице на углу Лекарской и Никольской улиц останавливался во время приездов из Тархан Михаил Лермонтов со своей бабушкой… От здания бывшей гимназии до Лермонтовского парка недалеко и мы, курсанты, часто сидели на скамьях у памятника Лермонтова» (С. 9-10).
Завершая рассказ о Белинском и Лермонтове, Борис Сорокин сказал Сергею Есенину несколько слов и о себе: «Говорил о работе сельского учителя, мечтал принести в деревню свои знания… Но курсы не удовлетворили меня и вот я у Шанявского» (С. 10).
Ответный исповедальный есенинский монолог, который сохранил в своей памяти Борис Сорокин, свидетельствует о необычайной откровенности и искренности поэта.
«— Да, выходит у нас с вами, — говорит Есенин, — путь к столице очень схож… Я кончил Спас-Клепиковскую учительскую школу, получил звание учителя школы грамоты… Впереди учительство в глухой деревеньке, а знаний мало… Но как видно, увлечение стихами и подсказало мне накопить знания, ближе стать к литературной жизни. Пишу стихи давно, но вот там, в Клепиках, по настоящему почувствовал любовь к слову. И эта любовь у меня, как видно, навсегда, до конца жизни.
Он поднимает голову и смотрит на озаренные румянцем заката тихо плывущие облака и продолжает говорить:
— Много раз я видел закаты над родным селом, над Окой и все они различны и неповторимы. Я люблю свой приокский край и здесь, в Москве, вспоминаю его. Недавно купил репродукцию с картины Поленова «Ока» и повесил ее у себя в комнате, — это как память о родных местах, детстве, матери, сестрах. И в моих стихах родная сторона живет в своей неяркой красоте…»
Отпылал закат на стеклах огромных окон университета. Солнце где-то за громадами зданий и лишь в вышине, осиянное светом, застыло легкое облачко.
— Да, хорошие стихи можно написать только тогда, когда глубоко чувствуешь красоту природы и человека. Вот у Василия стихи написаны сердцем. А ты пишешь стихи? — спрашивает он, обращаясь ко мне на «ты».
— Пишу! Вернее пытаюсь писать, но это так трудно…
— Да, трудно, иногда и мучительно, если не находишь нужных слов» (С. 10-11).
После этого откровенного разговора, почувствовав друг в друге родственные души, студенты отправляются в Большую аудиторию университета и с большим интересом слушают лекцию известного в то время профессора Ю. Айхенвальда о поэтах Пушкинской плеяды, которая становится своеобразным продолжением есенинских размышлений о великом критике. Б. А. Сорокин в своих мемуарах описал, как «поднимая руку и застывая на мгновение в театральной позе, профессор Айхенвальд наизусть цитирует высказывания Белинского о Баратынском» (С. 11). Б. Сорокин особо подчеркивает, что на этой лекции Есенин слушает профессора очень внимательно и «склонив голову… записывает отдельные места лекции. Я сижу рядом с ним и вижу, как его рука с карандашом бежит по листу тетради, оставляя на нем четкие слова из круглых букв: «Из всех поэтов, появившихся вместе с Пушкиным, первое место бесспорно принадлежит Баратынскому». Он кладет карандаш и, сжав губы, внимательно слушает, а потом, как бы очнувшись, снова пишет… После лекции мы спускаемся по лестнице в первый этаж. Есенин, остановившись, говорит: «Надо еще раз почитать Баратынского. Помните «Разуверение»? Большой, своеобразный поэт!..» (С. 11-12). Отметим такой факт. В письме близкому своему другу Грише Панфилову, написанном в 1913 году, Есенин признавался: «Разумеется, я имею симпатию и к таковым людям, как, например, Белинский, Надсон, Гаршин…»3.
Короткую первую главу своей рукописи о Сергее Есенине-студенте Б. А. Сорокин заканчивает так: «Надолго я запомнил этот московский вечер первого знакомства с кудрявым поэтом в маленьком скверике на Миусской площади, его негромкий голос, нежное лицо в закатном огне и высказанную им мысль о любви к слову: «навсегда, на всю жизнь…» (С. 12).
В следующей главе «Шли дни за днями» Б. Сорокин рассказывает об отношении Есенина к Пушкину. По приглашению профессора Айхенвальда студенты, выразившие желание заниматься в его семинаре, среди которых были С. Есенин, Б. Сорокин и В. Наседкин, посетили его квартиру. Показав редкие книги из своей «пушкинианы», Профессор обещал студентам: «Вот когда начнется цикл моих лекций о Пушкине, я хочу чтобы вы, изучая его произведения, поняли, что великий поэт является родоначальником новой русской литературы…» (С. 19).
После встречи с профессором студенты-шаняевцы гуляли по Москве и остановились у памятника Пушкину на Тверском бульваре. Это было их любимое место в городе. В связи с этим особый интерес вызывает такое есенинское исповедальное признание, сделанное у пушкинского памятника, которое приводит Б. А. Сорокин: «Он подошел к памятнику и несколько минут стоял около него и, когда сел на скамью, то как бы только себе прочитал:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал.
— Вот она задача поэта, — помолчав, сказал он. — Но для этого нужна пушкинская гениальность… Хотя и каждый поэт, если он искренен, может передать людям чувства добрые…
— По-настоящему Пушкина я понял только в учительской школе. Евгений Михайлович Хитров — учитель словесности, передал нам, учащимся Спас-Клепиковской школы, свою любовь к радостной поэзии русского гения. Интересно, что даст нам Айхенвальд? Начало его лекций о Пушкине буду ждать с нетерпением» (С. 20). Именно здесь проявляется характерная для его воспоминаний интертекстуальность. Этот эпизод несомненно проецируется автором мемуаров на такие строки стихотворения Есенина «Пушкину»:
Мечтая о могучем даре
Того, кто русской стал судьбой,
Стою я на тверском бульваре,
Стою и говорю с тобой…
(Т. 1, С. 203).
Б. Сорокин приводит высказывание Есенина, которое свидетельствует о его литературных пристрастиях: «Собираю материал о Кольцове для реферата. Хочется показать глубину народных истоков его поэзии. Кольцовские стихи — это полевые цветы с их милыми запахами. И, конечно, не забуду отношение к нему Пушкина, его помощь воронежскому поэту. Многие из крестьянских поэтов начинали под большим влиянием Кольцова. Как примет реферат Айхенвальд?» (С. 20). Таким образом, уже тогда Есенин примерял на себя поэтический путь Кольцова. Его приход к Блоку — своеобразная аналогия с кольцовской судьбой, в которой Пушкин принял живое участие.
Б. Сорокин подчеркивает, что именно Есенин предложил на семинарах Айхенвальда прочитать «наши стихи», объяснив это тем, что «будет интересно обсуждать произведения своих товарищей» (С. 21).
Сергея Есенина как человека редкой душевной щедрости ярко характеризуют примеры, приведенные Б. Сорокиным в главе «О любви к человеку и всему живому». Начинается она с того, что Есенин выражает свою заботу о Борисе Сорокине, который был избран членом хозяйственной комиссии: «…Рад за тебя. Через месяц дежурить в столовой и получать за это пятнадцать рублей в месяц — это не плохо» (С. 30). Сорокин вспоминал о том, что Есенин выходил из студенческой столовой, взяв с собой два куска хлеба: «…накормлю какую-нибудь собаку — сказал он. — Страшнее глаз голодного пса я ничего не видел… В них человечья тоска и боязнь, что его ударят… А ведь много есть людей, которые не любят животных. Этого я не понимаю…» Б. Сорокин отмечал: «И не один раз Есенин говорил о его любви к животным, восторгаясь преданностью и умом собак, понятливостью лошадей, изяществом кошек». «Человек, который не любит животных, — часто повторял он, — не любит и людей. В таком человеке, мне кажется, живет что-то темное и эгоистичное. Этим людям я мало верю» (С. 31). В главе «Прощай, юность» отражено отношение Есенина к Первой мировой войне: «На секунду задумался и неожиданно сказал: — Из Константиновских трое убито, недавно получил письмо… Безногих солдат видел. Людские обрубки прославляют империю на тротуарах. Позор! Меня поразили глаза безногих — в них застыла ненависть, безнадежность и горечь унижения…» (С. 73).
Среди есенинского окружения Б. Сорокин выделял студентку Марию Бауэр, на квартире которой Есенин читал свои стихи: «…Мария чутко прислушивается к шагам на лестнице — ждем Сергея… Но вот долгожданный звонок — и в передней раздевается Сергей, зябко потирая руки… Прихлебывая горячий чай, он рассказывает, что у них в типографии печатается сборник рассказов Шмелева.
— Нравится мне рассказ «Патока»…
И, словно стыдясь своего волнения, встал из-за стола и проговорил:
—Будем читать! Обещал, надо слово выполнять
Мы слушали поэму «Марфа Посадница», которая была напечатана только в 1917 году в сборнике «Скифы». Цензура того времени видела в этом произведении элементы военных настроений и не допустила ее к печати ни в одном из журналов… Перед нами развертывалось, подобно древнему свитку пергамента, далекое предание о Марфе, о вольном Новгороде, пронизанное старинными речениями летописей.
— Мой ответ на войну — сказал он, когда закончил читать. — Привлекла поэтичность сказания и желание выразить то чувство, которое родилось и живет в сердце в дни «сечи царской»… А вот другое произведение: «Русь» — это уже не стилизация. По-моему оно будет сердечнее восприниматься вами.
Потонула деревня в ухабинах,
Заслонили избенки леса…
Так начал он свое стихотворение «Русь», состоящее из пяти маленьких главок… Картины деревенской зимы первой главки сменяются лирическим признанием в любви к милой родине, к Руси» (С. 76).
Б. Сорокин так характеризует есенинское чтение и реакцию слушателей на него: «Сергей сел к столу и попросил чаю. — Эти стихи опять мне напомнили вот о них, и он показал на меня и Наседкина. Он что-то хотел сказать еще, но Мария сжала ему руку и прошептала: «Не надо говорить об этом. Пожалуйста! Лучше прочитай «Край любимый».
— Хорошо! Я люблю это стихотворение.
В его читке особенно проникновенно звучало:
Все встречаю, все приемлю,
Рад и счастлив душу вынуть.
и легкий взмах руки, как будто помогающий поэтической строке взлететь выше, и тихо, устало и грустно:
Я пришел на эту землю,
Чтоб скорей ее покинуть…
Он скоро ушел. Все молчали, боясь разговорами нарушить живую красоту слова и голоса…» (С. 76-77). Характерной особенностью композиции воспоминаний Борис Сорокина была их фрагментарность. Каждый из отрывков характеризовал Есенина с той или иной стороны. И в каждом из них ярко проявлялся интертекстуальный подход. Например, в данном отрывке он проявляется даже в выборе любимого цветового есенинского колорита: «Май. День в золоте и синеве… Сергей читает новые стихи, и в них все ярче и ярче светятся неожиданные по красоте образы и тихая грусть раздумий поэта: «концы земли измерить, доверяясь призрачной звезде. Он читает… Живые, согретые чувством молодости строки стихов властно берут в свой плен сердца слушателей» (С. 53).
Своеобразным комментарием к этим воспоминаниям стали письма сестры С. Есенина Александры Александровны, которая отметила особую ценность мемуаров Бориса Сорокина. В первом письме сестра Есенина пишет: «…Т. Гладких дал мне газету «Путь Ленина», в которой напечатаны Ваши воспоминания. Я прочитала их, и они мне понравились. Очень приятно, что, Вы, товарищ Сергея по университету, можете написать о нем. Ведь осталось очень немного людей, помнящих его в этот период…»
16 апреля 1960 года Борис Сорокин побывал в гостях у есенинских родственников в Москве. Об этом свидетельствуют две фотографии, вклеенные им в альбом. По все видимости, именно тогда он передал Александре Александровне сборник стихов Сергея Есенина «Трерядница», на третьей странице которого сохранился автограф поэта…
В 1962 году Борис Андреевич прислал на суд свою новую рукопись воспоминаний сестре Есенина. Прочитав ее, Александра Александровна писала: «…Вы просите дать отзыв о Вашей рукописи… я прочитала ее с интересом и, мне кажется, что она ценна тем, что об этом периоде жизни Есенина еще никто не писал и широкий круг читателей плохо себе представляет задачи университета Шанявского и какие знания получили слушатели его. Для более полной картины, мне думается, неплохо бы вставить выдержки из лекций некоторых профессоров (Вы пишите, что у Вас сохранилась тетрадь с записями лекций).
Вас могут упрекнуть в том, что мало описано встреч с Есениным, но я лично сторонница того, что лучше мало, но правдиво, чем много, но надуманно…» Это письмо датировано 28 апреля 1962 года.
Б. Сорокин учел пожелания сестры Есенина. В машинописном варианте его рукописи, в главке, названной «В аудитории и на семинарах», мы можем найти подробное описание записей, которые делал Есенин во время лекций и готовясь к семинарским занятиям: «Помню, что у него было несколько общих тетрадей — в них он записывал не только лекции, но и выдержки из прочитанных книг и журналов. В одной из тетрадей я видел у него отрывки из поэтических переложений «Слова о полку Игореве», сделанных Жуковским и Майковым, некоторые стихи Блока «О России» …выписки из статей Белинского о Пушкине, «Мертвых душах» Гоголя. Видел я у него и заметки о прочитанных произведениях в сборниках «Знание», — в них помещались повести и рассказы демократических писателей того времени — Горького, Серафимовича, Куприна и других (С. 59). Б. Сорокин неоднократно отмечал особую роль профессора Айхенвальда, который воспитывал в студентах «любовь к Пушкину, открывая в его произведениях такие особенности стиля, рифмы и образов, о которых мы не знали» (С. 67). При этом автор мемуаров подчеркивал, что «по-настоящему изучение произведений гениального русского поэта у нас проходило с помощью статей Белинского, в которых дана глубокая оценка творчества Пушкина. Есенин основательно проштудировал, главным образом, пятую статью Белинского, особо останавливаясь на вопросах поэзии и разборе пушкинских лирических произведений.
«Творчество — не забава, и художественное произведение — не плод досуга или прихоти…» — было написано на первой странице есенинской тетради, куда он заносил записи о Пушкине.
Помню Сергей говорил, что если он сумеет выбрать время, то засядет писать реферат на тему — патриотизм в произведениях Пушкина. Как видно, эта мысль у него родилась после того, когда он прослушал лекции Айхенвальда, в которых этот вопрос замалчивался.
Он готовился выступать с рефератом о Кольцове, — показывал нам папку с выписками о творчестве поэта. Возможно, что с рефератом выступил на семинаре уже в 1915 году, когда Айхенвальд начал читать лекции о Кольцове.
Под руководством профессора Сперанского интересно проведен семинар по теме «Значение «Слова о полку Игореве»… На этом семинаре выступал Есенин, отметивший образность и народность языка «Слова» (С. 68).
Б. Сорокин отмечает: «В присутствии Айхенвальда были проведены семинары «Пушкин и пушкинская плеяда», «Поэзия Лермонтова», «Гоголь и русский реализм», а также семинар по обсуждению стихов студентов… В центре внимания здесь был Есенин. Он прочитал несколько стихотворений (некоторые из них впоследствии вошли в его первую книгу «Радуница») (С. 68-69).
Б. Сорокин писал о том, что профессор, внимательно выслушав стихи молодого поэта, особо «подчеркнул свежесть и новизну образов есенинских стихов, их напевность» и обратил внимание на то, что «стихам особое своеобразие придает религиозная символика, которая и определяет поэтическое лицо Есенина» (С. 69). Судя по воспоминаниям Б. А. Сорокина, на религиозные мотивы в есенинском творчестве как на отличительную их особенность впервые обратил внимание именно профессор Ю. И. Айхенвальд. Не случайно именно он одним из первых по достоинству оценил талант Есенина. Студенты были не согласны с профессором и открыто выразили свое мнение. И сам Сорокин с иронией отмечал: «Так «понял» ранние стихи Айхенвальд, призвавший идти Есенина по дороге патриархального и извечного бытия русской деревни» (С. 69). Надо отметить, что на семинарах была демократичная обстановка. Студенты не боялись спорить с профессором. Б. Сорокин отмечает: «Со стороны участников семинара профессор встретил горячий отпор. Выступающие говорили, что главное в стихах Есенина любовь к природе и родному краю, а рождение религиозной символики связано лишь с отражением уклада жизни в деревне... Когда расходились с семинара, то Есенин сказал…, что он не хотел спорить с профессором о своем творческом пути, который еще только по-серьезному начинается…
— Много будет ошибок и больших радостей на дороге к тому, чтобы полно выразить в стихах свои чувства, — сказал он» (С. 69-70). Все это подтверждает, что на семинарах в университете Шанявского была по-настоящему творческая атмосфера. Для Есенина и других молодых начинающих поэтов университетские семинары стали прообразом творческих семинаров созданного в Москве 1924 году Литературного института.
Приведенные Б. Сорокиным факты опровергают миф о Есенине как о поэте-самородке и убедительно доказывают, что он в пору своей студенческой юности с жадностью впитывал необходимые ему знания в университете Шанявского, в котором преподавали известные ученые-филологи. Университет был для Есенина школой творчества, он расширил его кругозор и сделал образованным человеком. Работая над рукописью своей книги «Страницы минувшего (Встречи с Сергеем Есениным)», Борис Сорокин обратился за советами к Ю. Л. Прокушеву. В ответном письме Юрий Львович писал: «…Хорошо, что у С. А. Есенина все больше и больше становится настоящих друзей, которые вспоминают его добрым товарищеским словом… Радостным было для меня узнать, что вот и еще одна добрая книга — книга ваших воспоминаний — появится скоро…». Из этого следует, что Борис Андреевич планировал все, что он вспомнил о Есенине, объединить в одной книге и готовил ее издание. К сожалению, эта книга так и не вышла. Воспоминания Бориса Сорокина так и остались в рукописи. Лишь небольшая главка «Путешествие в прекрасное» была напечатана в альманахе «Земля родная». В ней Борис Сорокин рассказал о приобщении Есенина к искусству, которое поэт образно определил как «путешествие в прекрасное»: «…Мы говорим о своих впечатлениях от Третьяковской галереи, вспоминаем картины русских художников, и кажется, что немеркнущий свет искусства освещает нашу комнатку, в которую заглядывает сумрачный московский день…
— Иногда я записываю свои впечатления, — продолжает Сергей. — Вот, в воскресенье, придя домой из Третьяковки, перегруженный красотой, записал в своей тетрадке о том, какое большое волнение испытывал в этот день… И я назвал его « путешествия в прекрасное».
Наседкин вскакивает и, широко улыбаясь, повторяет:
— Путешествие в прекрасное! Здорово, Сергей! Я напишу поэму под таким названием. Ну, вот, например, поэт идет искать страну красоты и радости, страну, где свободен человек, где все подчинено прекрасному…
— Пиши, Вася, пиши! — смеясь, говорит Сергей. — Но только один ты к этой стране не дойдешь.
Это выражение «путешествие в прекрасное» нам очень понравилось и о нем мы вспоминали, когда собирались идти на художественную выставку, в театр, на концерт в консерваторию.
Через несколько лет, не то в 1920 или в 1921 году, я увидел журнал под названием «Гостиница для путешествующих в прекрасное». Этот журнал с участием имажинистов действительно был гостиницей, где ее постояльцы отлеживались от бури революционных лет. И мне вспомнился осенний серый день, маленькая комнатка, разговор о живописи и запись Есенина о посещении Третьяковской галереи, как о «путешествии в прекрасное»…4
По достоинству оценив мемуары Б. А. Сорокина, Ю. Л. Прокушев включил в сборник «Воспоминания о Сергее Есенине» отрывок из них, названный «В университете Шанявского» (С. 107-115) и цитировал их в своих книгах5. Во вступительной статье «Слово о Есенине», написанной Ю. Л. Прокушевым в соавторстве с С. П. Кошечкиным, очень точно отмечено значение такого рода изданий: «Эту книгу ждали. Читатели хотели ближе узнать поэта, чье слово давно запало в народное сердце. И вот есенинский сборник перед вами. Воспоминания, отзывы, заметки… Страница за страницей, штрих за штрихом воссоздается время и обстановка, вырисовывается образ поэта — живой и правдивый»6.
На выход этого сборника откликнулся пензенский краевед О. М. Савин. В газете «Пензенская правда» от 24 марта 1966 года он писал: «У этой книги около шестидесяти авторов — писатели, артисты, художники, журналисты, родные и сверстники поэта… Большой интерес, особенно для пензенцев, представляют воспоминания Бориса Андреевича Сорокина. Их автор — бывший командир Пензенского коммунистического полка, активный участник гражданской войны, журналист, живет в Пензе, является почетным гражданином нашего города. В двадцатые годы он часто встречался с Сергеем Есениным, дружил с ним. Долгие годы у него хранилась книга стихов Есенина «Трерядница» с автографом… Лишь недавно Сорокин передал ее сестрам поэта…»7. Вошли мемуары Б. Сорокина и в сборник «Воспоминания о Сергее Есенине», изданный в 1985 году.
Несомненно вызывают особый интерес и те факты, которые привел Б. А. Сорокин, рассказав о многочисленных встречах с Есениным в 20-е годы. Надо отдать должное Борису Андреевичу Сорокину. В его воспоминаниях ярко раскрывается личность поэта и определяются его литературные пристрастия в период студенческой юности. Сравнивая рукописный вариант воспоминаний о Есенине с сокращенной его версией, опубликованной Б. А. Сорокиным в газете «Путь Ленина», можно проследить за тем, как оттачивался стиль его мемуаров, каким образом происходил отбор самых важных и интересных фактов, деталей и эпизодов, которые позволяли правдиво рассказать о Есенине — поэте и человеке. Борис Андреевич Сорокин оказался настоящим есенинским другом. Сам пытавшийся выразить свои переживания в поэтическом слове и издавший два сборника стихов, он ясно сознавал гениальность Сергея Есенина, постоянно цитируя его строки. Таким образом определялся особый интертекстуальный характер его мемуаров. Н. А. Николина дала такую характеристику интертекстуальности мемуарной прозы: «…Элементы интертекста (межтекста) широко используются …в художественной автобиографической прозе и связаны с ее установкой на достоверность… они способствуют созданию как образа эпохи, которая служит предметом воспоминаний, так и образа повествователя (например, отражают его литературные вкусы…)8. Эта характеристика вполне может подойти к рукописи Бориса Сорокина «Станицы минувшего (Встречи с Сергеем Есениным», которая вполне заслуживает того, чтобы быть изданной и стать книгой.
Примечания
1 Савин О. М. Сорокин Борис Андреевич / Пензенская энциклопедия. М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 2001. С. 571.
2 «Б. Сорокин. «Страницы минувшего. (Встречи с Сергеем Есениным) (оригинал). Здесь и далее текст цитируется по рукописи c указанием страниц, пронумерованных самим автором.
3 Есенин С. А. Полное собр. соч. в 7 т.. М., 1995-2001. Т. 2. С. 123. В дальнейшем цитаты приводятся по этому изданию с указанием тома и страниц в скобках.
4 Сорокин Б.«Путешествие в прекрасное»// Земля родная. Пенза, № 2(33) 1962. С. 56.
5 Прокушев Юрий. Сергей Есенин. М., 1975. С. 137.
6 Воспоминания о Сергее Есенине. М., 1965. С. 5.
7 Савин О. Воспоминания о поэте// Пензенская правда». 24 марта 1966 года.
8 Николина Н. А. Поэтика русской автобиографической прозы. М., 2002. С. 353.
