Фото Николая Ивановича из книги "Герои и Подвиги", 1966г. :
Информация из книги "Герои и Подвиги", 1976г.:
"И. Кондаков
ОГОНЬ НА СЕБЯ
Советские войска во второй половине января 1944 года нанесли сокрушительный удар по гитлеровской группе армий «Север». В результате противник был отброшен от Ленинграда. Салют, озаривший небо над городом Ленина, возвестил всему миру: вражеская блокада снята окончательно. Это был великий праздник. Подвиг ленинградцев не померкнет в веках.
В Ленинградский фронт входил тогда и 40-й гвардейский минометный полк под командованием гвардии подполковника Андрея Карась, разведчики которого храбро воевали на Карельском перешейке. Об этом не многие бы знали, не подвернись один случай. А произошло так.
Отпускник-солдат купил в Пензе книгу «Герои и подвиги» и увез с собой. Попала она в руки бывшему фронтовику Сергею Акимову — нынешнему жителю Владивостока. На одной из страниц взгляд его так и застыл: личность на фотографии показалась знакомой. Развернул Акимов семейный альбом, сличил: так и есть — Николай Винников, геройский начальник разведки нашего минометного полка.
Задумался ветеран войны, вспоминая боевые походы.
Вскоре в Пензенский областной краеведческий музей поступило от него письмо. В конверт вложена фотография героя.
17 февраля 1967 года газета «Правда» по материалу автора этого очерка кратко рассказала о стойком защитнике Родины, молодом коммунисте Николае Ивановиче Винникове. Тут же откликнулись многие его однополчане, по крупицам дополнившие подвиг разведчика-пензенца. Так в летописи минувшей войны появилась еще одна страница пережитого лихолетья. И начало свое она берет в июне 1941 года.
В субботу 21 июня стоял погожий день. И закат был светлый, спокойный. Ничто не предвещало, что рассвет выходного дня будет необычно суровым.
Похожая на жуково крыло темная туча мрачно плыла над проснувшимся городом, прикрыла собой только что вставшее над Неманом солнце. Громовые раскаты судорожно потрясли спокойное небо.
А может, это не гром? Может, падает смертоносный бомбовый груз на землю Белоруссии?
Да, то не было громом. То было начало войны.
Пограничный город нахмурился, принял на свои могучие древние плечи зловещий огненный смерч. Паровоз лязгнул буферами, тронулся и медленно потянул с Гродненской станции на восток. На прощанье он обдал тяжелым дымом перрон, отрывисто выдохнул паром из свистка, и колеса нехотя покатились, набирая скорость.
Увозил поезд людей из родных мест, и колотились в тревоге их сердца. Старики, женщины, дети будто прилипли к вагонным окнам, не ведая, в какое нелегкое путешествие отправились они в грозный час. Проплывали мимо белоствольные березки, мелькали притихшие на зеркально чистых озерках стайки птиц. Жгучей болью кольнуло сердце, и Прасковье Андреевне показалось, что летят они в бездну. Она прижала к груди головенки дочерей Ианы и Иринки, беззвучно плакала. В такую годину на руках ее трое детей. Муж остался там...
Николай — сын ее — понимающе посмотрел и нежно положил гладкую ладонь на хрупкие материнские плечи. Наклонился к уху матери: «Не надо... Все станет хорошо. Мы еще вернемся домой». Он как мог успокаивал ее, понимая, как ей тяжело оставлять обжитое гнездовье. Да и самому тоже было нелегко. Только что исполнилось ему восемнадцать. Мечтал после окончания десятилетки поступить в институт, теперь не до того. Семья Винниковых попала в Нижний Ломов Пензенской области. Город этот сам по себе небольшой, приветливый. Приняли эвакуированных тепло, заботливо, поделились хлебом-солью, жилье предоставили.
Через несколько дней проводила Прасковья Андреевна Николая на работу в заготзерно. «Далеко от нас смертные сражения, а трудовой фронт рядом, и мы должны помочь, сынок», — напутствовала мать.
Стояла середина первого военного лета. Над Пензенщиной шли благодатные ливни кряду несколько дней. Земля досыта напоила влагой растения, поля оживились, окрепли. Быть богатому урожаю.
Июль выдался жарким и сухим. Хлеба быстро наливались, созревал урожай, от тяжести низко склонялся к земле. Такой бы вот год в мирное время. Столько богатства родная землица уготовила людям!
А вот и настали первые дни жатвы. На элеватор хлынуло много хлеба. Каждое утро Николай вставал рано и торопился на элеватор. Уставший от вчерашнего, не выспавшийся, он ответственно принимал бесперебойно идущее с урожайных полей золотистое зерно. Возвращался домой затемно, опять уставший, но довольный тем, что сумел сделать за день. Назавтра та же самая короткая дорожка вела хваткого, горячего парня в заготзерно.
— Теперь наши бойцы на фронте малость подкрепятся, — радовался Николай, смотря на вороха пшеницы.
— Нелегко там достается, — отозвался его напарник. — Когда уж наш черед придет?
— Не будь у матери двух моих сестренок, я бы свой час приблизил.
Радио и газеты сообщали нерадостное: советские войска под натиском противника оставляли все новые и новые районы, отходили с боями в глубь страны.
Николай терзался, однако ж крепился, а когда враг уже реально угрожал Москве, не вытерпел и высказал товарищу свои сокровенные мысли:
— Не могу больше. Попрошусь добровольцем.
— И я тоже, друг Коля. Возьмут ли? Я моложе тебя.
В тот день поднялся Винников раньше обычного. Необычно долго собирался, надел свежую рубашку. Ни о чем не спрашивала мать. А накормив завтраком, сказала: — Не рано ли?
— Нет, мама, в самый раз. Там есть и помоложе меня.
Вздохнула мать, хорошо понимая сына.
Переступив порог кабинета военного комиссара, смахнув с загорелого лица бисеринки пота, Николай произнес тихо и твердо:
— Хочу на фронт.
Военком глянул на юношу теплым прищуром глаз, спросил:
— Зачем же так сразу? По плечу ли бить немцев?
— Как-нибудь справлюсь. Не хуже других...
— Сколько вам лет?
— Девятнадцатый идет...
— Значит восемнадцать.— Комиссар неторопливо подошел близко к Винникову, — Может, с фронтом подождем немного? — И добавил: — Не как-нибудь надо бить фрицев, а так, чтоб и в хвост, и в гриву, как по-русски говорится.
— А как бы это поскорее, товарищ военком?
— В артиллерийское училище направить можем. Желаешь?
Николай не ожидал такого поворота и, немного помявшись, ответил:
— Ладно, согласен. Надолго это?
— На один год.
Соблюсти положенные формальности в заполнении официальных документов, предстать перед медицинской комиссией и прочее — уже не составляло труда.
С артучилища начались у Николая Винникова новые страницы жизни. Науку войны он постигал легко: некоторые из друзей по-хорошему завидовали его смекалке в решении тактических задач, умению быстро осваивать боевую технику и оружие, грамотному выполнению других учебных заданий.
Командиры и военные преподаватели смотрели на курсанта Винникова с большой надеждой, уважением.
— Способный парень, волевой и дисциплинированный. Можно досрочно аттестовать, — единодушным было их решение. — Не подведет.
Так Николай стал офицером. К тому времени после неудач под Москвой гитлеровцы еще больше ожесточились, схватили в огненное кольцо город на Неве, пытались задушить его буквально в несколько дней, в бешенстве рвались в Сталинград.
Шел памятный теперь по своей жестокости год сорок второй. Осень, слякоть, бездорожье.
Сороковой гвардейский минометный полк находился в междуречье Волги и Дона. Люди в нем — с чистой совестью готовые в любую минуту вступить в бой с фашистами.
Строгого и рассудительного, в высшей степени храброго крепко любили минометчики командира полка гвардии подполковника Андрея Карась. Называли его уважительно «Батя». И неслучайно. Глянешь ему в глаза - всего, как себя в зеркале, хорошо видно: заботливый, справедливый, честный. Даже когда ты промахнулся, не покривишь душой перед таким, все начистоту выложишь. И укора не побоишься.
Красивые усы, лицо смуглое, волевое, накрепко затянут ремнями, стремительный. Таким он запомнился каждому, кто шел с ним одной военной дорогой. В часы затишья комполка - весельчак, умел рассказывать одно-полчанам приключения разные, шутки, прибаутки. Одним словом, командира было за что любить.
Не менее уважали в полку и комиссара Орехова, умудренного житейским опытом, толкового. Сам комполка Карась не раз восторгался его стойкостью и волей в самых критических моментах боевых схваток с «германскими иродами» (так он их называл).
В его полк прибыл из Пензенского артиллерийского училища младший лейтенант Николай Винников - стройный, среднего роста, широкий в плечах. Представился командиру, находившемуся в тот час у комиссара. Лица у обоих немного нахмурены. Склонившись над картой, Карась и Орехов сосредоточенно делали свое дело. Оторвавшись от карты, подполковник выслушал доклад молодого офицера. Прочитав предписание, подал его комиссару. Побеседовали, затем командир полка сказал:
— Минометчики нам нужны позарез, — широкой ладонью провел по шее.
— А разведчики — вдвойне, — вставил комиссар. — Многие наши храбрецы пали геройской смертью.
— Ну как, пойдешь в разведку? — предложил подполковник. И, не ожидая ответа, добавил: — Учти, младший лейтенант! Впереди нас ждут опасные тропы, а разведчиков в первую голову.
Винников понимающе кивнул головой. Командир взглядом показал на Орехова:
— Нетрудно догадаться: это комиссар полка товарищ Орехов.
Винников молодцевато козырнул комиссару. Тот тепло пожал ему руку.
— Комсомолец?
— Да. С 1938 года.
— Отец, мать живы?
— Отец в партизанах. Мать с сестренками в Пензенской области.
Дав младшему лейтенанту «акклиматизироваться», командир полка послал его вместе с несколькими опытными разведчиками на боевое «дело».
Выбрав удобный бугорок и тщательно замаскировавшись, разведчики начали наблюдать. Надо было выявить систему огня противника на переднем крае обороны. Густой туман сильно мешал наблюдению за действиями гитлеровцев. И тем не менее разведданные ложились условными знаками на карту, а затем кодовым текстом передавались по рации в штаб полка.
«То, что нужно, — думал командир полка. — Здесь наблюдательный пункт... Так... Тут огневые позиции. Накроем их внезапно. Неплохо начал новый разведчик».
Полученные данные тут же были переданы на батареи. Минометчики по-настоящему «обработали» выявленные цели и нанесли врагу значительный урон.
— Не скрою своего удовлетворения.. Удалось вам трудное, — скупо отметил командир полка, когда старший из разведчиков доложил о выполнении задачи, отметив в лучшую сторону младшего лейтенанта Винникова.
— А что это ты не отвечаешь, как положено, «Служу Советскому Союзу»? — как показалось Винникову, серьезно заметил комполка.
— Так вы же не объявили мне благодарность, — не растерялся Винников, стеснительно улыбаясь.
— Как это не объявил? Объявляю!
— Служу Советскому Союзу!
Все заулыбались.
Назавтра в беседе с комиссаром командир заметил:
— Выходит, не ошиблись мы с тобой в Винникове. С какой точностью и полнотой определил он артиллерийские огневые позиции! Думаю назначить начальником разведки. Как твое мнение?
— Возражений не имею. Вчера мы советовались по этому вопросу с начальником штаба. Видно, Винников — человек трезвый. В обстановке здраво разбирается.
Такую репутацию Винников подтвердил в последующих боях. Один из многих завязался в половине августа 1943 года бой за деревню Алехино, что под Смоленском. Особенно сильным был натиск противника на левом фланге. Наши стрелковые части в течение одного дня отразили до десятка гитлеровских контратак. И все же немцам удалось потеснить нашу пехоту. Сменил огневые позиции, отойдя вглубь, и минометный полк.
Начальник разведки, вернувшись поздно из штаба, сказал радисту Акимову:
— Командир поставил новую задачу... Короче, подготовь хорошенько, Серега, рацию! Беру с собой и Сашу Исаева. Парень толковый. Как считаешь? Это на всякий случай...
Акимов понял, что это на случай, если его убьют.
Добрались они до переднего края поздним вечером. Миновав передовое охранение своих, разведчики поползли по «ничейному» картофельному полю.
То и дело взвизгивали над головами трассирующие пули, ярко искрились ракеты, не часто взлетая в ночное время.
Разведчики перевели дыхание в глубокой воронке, проверили еще раз готовность обеих раций. Лейтенант, покуривая, пошутил:
— Воронка, словно домашняя печь, надежное место. Снаряд не падает два раза в одну точку.
— А два раза и не требуется, одного достаточно, чтоб в божий рай угодить, — поддержал шутку командира радист Исаев.
Акимов решил подтрунить над товарищем:
— Эко, хватанул куда! За что тебя в рай-то? Людской крови сколько повыпустил.
— У фашистов кровь не людская, — возразил Исаев всерьез.
Немцы изредка постреливали, а затем неожиданно огонь прекратился. «Что бы это могло значить?» — встревожился Винников.
— Так мы и до утра не узнаем, где их огневые точки.
А ну-ка, Сашок, швырни гранату, — распорядился начальник разведки. — А я из автомата побеспокою...
Не прошло и минуты, как загремело кругом. На это и рассчитывал начальник разведки. Только успевай теперь засекать огневые точки, определяй позиции... Условными знаками заполнялась его схема. В полночь Винников передал данные наблюдения в штаб полка и на рассвете взвыли минометы, строго играли «катюши». Утром пехотинцы выбили немцев из деревни Алехино. Жители с радостью встречали своих освободителей.
За этот бой гвардии лейтенант Винников награжден орденом Красной Звезды, а радисты Акимов и Исаев удостоены медали «За отвагу».
Есть у города Карачева высота. Она сразу приглянулась Винникову и он неспроста облюбовал ее для наблюдения за передним краем немцев: местность вокруг просматривалась до самого горизонта. На ней соорудили легкое укрытие. Акимов быстро навел связь по рации со штабом. Начинался день.
Немцы все еще бездействовали.
— Скучно без окаянных, — прикуривая у Исаева, пошутил Акимов.
— Видно, еще не проснулись «завоеватели», — отозвался Исаев.
— Чего доброго, драпанули, — сказал лейтенант. — Упускать не хотелось бы. Расколошматить надо...
Только в половине дня хлынули танки, за ними — автоматчики. Атака поддерживалась интенсивным обстрелом.
Наша оборона открыла ответный огонь. Немцы сильно напирали, часть их атаковала высоту. Ее гвоздили из всех видов оружия.
— Сейчас подпоют наши «самовары». — Винников проверил свои расчеты и приказал: — Акимов, передай-ка эти координаты...
— Слушаюсь, понял вас.
Несколькими минутами позже на фашистов свалился минометный залп: небо заволокло густым дымом и пылью. Вскоре минометчиков поддержали артиллеристы. По-снайперски вели стрельбу пушечные дивизионы капитанов Хомутова и Голеусова. Их почерк лейтенанту Винникову узнать было нетрудно. Ему не раз приходилось видеть, как точно нанесенный заградительный огонь срывал танковые атаки.
Так же мастерски расправлялись они с вражескими машинами и на сей раз. Винников давал точные данные, и каждый залп достигал цели. Вот напоролся на снаряд один из танков, тут же второй... А спустя четверть часа противник стал отходить. В атаку пошла «царица полей» — пехота.
За упорные бои в районе Карачева, проявленные при этом отвагу и мужество Винникова наградили орденом Отечественной войны II степени, а радиста Акимова солдатским орденом Славы III степени.
Потом шли бои на Ленинградском фронте. В одном из них нашим частям предстояло с ходу форсировать серьезную преграду - реку Вуоксу.
19 июня на исходе дня Николай Винников, будучи уже
старшим лейтенантом, пришел к своим разведчикам несколько встревоженным, рассказал подчиненным об обстоятельствах дела.
— Возьму только желающих... Сами понимаете почему: дело рискованное. Кто пойдет, доложит через час.
— Зачем нужен час? Я, к примеру, готов, — заявил
Сергей Акимов, он копошился возле своей радиостанции. — Вот только малость проверю мою «Зою». — Так он называл свою радиостанцию 12-РП, наверное, по имени любимой девушки. И начальник разведки Винников, распоряжаясь, часто говорил Акимову: «А ну-ка, Серега, пусть поговорит твоя верная «Зоя» со штабом. Передай-ка туда...».
Старший лейтенант дружески положил свою широкую ладонь на плечо радиста.
— Спасибо, Серега, я этого хотел. Собирай свою
«Зою» в нелегкий рейд. Возьми запасной комплект питания, чтоб, так сказать, не голодала. — И с намеком добавил: — Радировать придется долго.
Вместе с Винниковым и Акимовым на трудное дело отправились еще несколько разведчиков. В лесу, близ деревни Туокколы, они заняли брошенный неприятелем блиндаж. Верх его надежно выложен камнем, из него хорошо просматривалась местность, одно лишь не устраивало: не было амбразуры в немецкую сторону. Винников распорядился пробить проем, и разведчики старательно подготовили блиндаж для наблюдения и на случай обороны.
День выдался солнечный, видимость была хорошая. До полудня Винников передал в штаб много важных сведений о действиях противника на его переднем крае. В два часа дня его танки и пехота начали наступление. Атаковали решительно и долго. Блиндаж разведчиков содрогался от разрывов. Немцы скоро поняли, что в нем наблюдательный пункт русских, и обстреливали его не¬прерывно.
Дымовая завеса от взрывов сильно мешала наблюдению, и тогда Винников, оставив в блиндаже радиста Акимова, вместе с остальными разведчиками выдвинулся вперед, взяв с собой телефон.
Вокруг визжали пули, тяжелые снаряды падали близко, но гранитные валуны защищали группу отважных. Прикрывая телефонную трубку ладонью, старший лейтенант прокричал:
— Передай, Серега, двенадцатому: фашисты - в
квадрате триста тридцать один. Как понял?
Акимов ответил:
— Понял: триста тридцать один.
Из блиндажа он видел, как к группе Винникова приближались четыре танка. Когда они подошли на дистанцию тридцать-сорок метров, разведчики гранатами подорвали два танка. Немцы шли напролом.
Через минуту-другую сильным взрывом потрясло блиндаж. Акимов, придя в себя, высунулся из амбразуры и ахнул: старший лейтенант, покачиваясь, стоял, а около него лежали убитые товарищи. Подбежав к нему, Сергей прижал его к земле. Последними усилиями Винников едва слышно произнес:
— Огонь на себя... Огонь, Серега...
Гитлеровцы были уже рядом.
Акимов кинулся в блиндаж к радиостанции и передал в штаб последнюю команду старшего лейтенанта. Словно прощальным салютом грянул артиллерийско-минометный залп. За ним последовал второй, третий... Вздымались в воздух гранитные валуны, земля, камень. Огонь крушил врага. На помощь разведчикам спешили пехотинцы и артиллеристы. Когда они достигли наблюдательного пункта самоотверженного Винникова, то увидели горящие танки и сотни разбросанных взрывами трупов. В полуразрушенном блиндаже находился истекающий кровью радист. Он спросил: «Старший лейтенант жив?»— и потерял сознание...
Офицеру-коммунисту Николаю Винникову за умелую подготовку данных для ведения артиллерийско-минометного огня по большому скоплению противника, в результате чего было уничтожено до полка вражеской пехоты, посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В наградном листе, присланном по просьбе краеведческого музея из архива Министерства обороны СССР, говорится: «Гвардии старший лейтенант Винников - начальник разведки - за все время боев на Карельском перешейке всегда находился в наступающих рядах. Своей беспримерной смелостью и храбростью в районе высоты 109,6, восточнее озера Пасторское, товарищ Винников воодушевил пехоту на решительный штурм узла противника. 20.06.44 г., выполняя ответственное задание, старший лейтенант Винников под д.Туоккола своим героизмом воодушевил наступающих, в бою пал смертью храбрых. Командир 40-го гвардейского минометного полка гвардии подполковник Карась».
Недавно в наш музей пришло от ветерана войны Сергея Александровича Акимова письмо. В нем он называл разведчиков, которые погибли вместе с Винниковым: Гриша Егоров из Козелка, Вася Скирда из Полтавы, Саша Исаев из Москвы, Миша Михеев из Сибири, Ваня Миншевич из Мордовской АССР, Коля Дудкин из Ярославля.
Александр Михайлович Лежачев, бывший начпродслужбы полка, сообщил, что их командир Андрей Карась теперь генерал, комиссар Орехов — подполковник запаса, в Одессе живет командир артдивизиона Голеусов.
Автору очерка удалось разыскать в Нижнем Ломове адрес матери Винникова — Прасковьи Андреевны и двух его сестер. Иана Шарина :— старший бухгалтер Нижнеломовского хлебоприемного пункта, в городе Сердобске работает учительницей средней школы вторая сестра героя, Ирина Салтыкова.
«Нет, это наш Винников», — горделиво заявляют жители деревни Внезапное Курской области. Там он родился. Отец работал в системе хлебоприемных пунктов. Затем семья переехала в Гродно. А война распорядилась по-своему...
Все дальше уходит в глубину истории Великая Отечественная война. В прошлом году советский народ отметил тридцатилетие нашей исторической Победы над фашизмом, но многие до сих пор подолгу не смыкают глаз в бессоннице: может, похоронка обманула, может, жив солдат?.. Всякое бывает. А на войне тем более."
