25.03.2015 11:35
В Минской области на пьедестале стоит танк пензенского Героя Николая Зиновьева
Недалеко от города Солигорска — второго по численности населения города в Минской области Беларуси — есть деревня под названием Погост. У развилки дорог Солигорск — Слуцк — Любань на окраине села стоит танк на пьедестале. На мраморной доске надпись: «Доблестным воинам-танкистам экипажа Т-34 Героя Советского Союза Н.А. Зиновьева, вступившим первыми в Погост 30 июня 1944 года при освобождении его от немецко-фашистских захватчиков».
С момента тех кровавых событий прошло уже много лет, а монумент продолжает напоминать людям о подвиге советских солдат. Увековечивать память об экипаже танкистов, который возглавлял пензенский боец Николай Зиновьев.
Историческая справка
Зиновьев Николай Анисимович — помощник командира танковой роты по технической части 9-го танкового полка 19-й механизированной бригады 1-го механизированного корпуса 1-го Белорусского фронта, техник-лейтенант.
Родился 31 января 1922 года в деревне Островцы Колышлейского района Пензенской области в семье крестьянина. Окончил 10 классов. Работал в колхозе.
В Красной Армии с 1940 года. В 1942 году окончил Саратовское танковое училище. В боях Великой Отечественной войны с 1942 года.
В 19-й механизированной бригаде 1-го механизированного корпуса техник-лейтенант Зиновьев всегда был примером безупречного выполнения воинского долга. Являясь заместителем командира танковой роты по технической части 9-го танкового полка, лейтенант был одновременно и командиром танка Т-34.
Воевал Зиновьев на Воронежском, Центральном, Белорусском и 1-м Белорусском фронтах. В августе 1943 года в составе своего корпуса освобождал город Белгород. Осенью 1943 года форсировал реки Сож и Днепр в Гомельской области и участвовал в освобождении города Гомеля.
Накануне Белорусской операции в 1944 года в экипаж Зиновьева входили механик-водитель сержант Самарец, командир орудия старший сержант Малороднов, радист младший сержант Фомичев. Незадолго до начала наступления механизированная бригада вошла в состав конно-механизированной группы генерала И.А. Плиева. Ей была поставлена задача после прорыва вражеской обороны развить наступление и способствовать продвижению главных сил фронта.
24 июня 1944 года после артподготовки и авиационного удара советские войска перешли на Бобруйском направлении в наступление и прорвали оборону противника. На второй день в прорыв была введена конно-механизированная группа.
Танковой роте, в состав которой входил экипаж Зиновьева, была поставлена задача: овладеть переправой на реке Случь в районе деревни Погост 1-й Солигорского района Минской области.
А далее — свидетельство генерал-полковника танковых войск М.Д. Соломатина: «...Быстро захватить в полной исправности мост удалось благодаря подвигу, совершенному экипажем танка техника-лейтенанта Н.А. Зиновьева. Находясь в разведке, этот танк вырвался вперед и первым оказался у моста. Зиновьев, оставив в танке сержанта Самарина и командира орудия старшего сержанта Малородова, сам с радистом младшим сержантом Фомичевым вылез через аварийный люк в днище танка, скрытно подполз к мосту, перерезал провода минирования и предотвратил взрыв моста...»
Гитлеровцы открыли по танкистам сильный огонь из дзота. Танкисты разрушили его, но в это время к переправе подошли свежие силы противника и атаковали танк. Экипаж стойко отбивался. До подхода основных сил бригады четверо танкистов отразили несколько вражеских атак и не подпустили гитлеровцев к мосту. Наступление продолжалось. Вся конно-механизированная группа без задержки прошла по мосту.
В этой неравной схватке смертью храбрых погиб комсомолец техник-лейтенант Зиновьев. Он был представлен к геройскому званию, а остальные члены экипажа были награждены орденами Ленина.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 сентября 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство лейтенанту Николаю Анисимовичу Зиновьеву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Похоронен Герой в деревне Погост 1-й Солигорского района Минской области.
Родина высоко оценила подвиг пензенского танкиста. На здании школ на родине и в совхозе «Березовский» Пензенской области установлены мемориальные доски. В Советское время именем Героя названы улица в городе Солигорске, пионерские дружины школ №61 и №69 в Минске, Погостинская средняя школа.
Последнее учебное заведение из вышеназванных в настоящее время — ГУО «Погостский учебно-педагогический комплекс детский сад — средняя школа Солигорского района». Имя Героя оно не сохранило, зато сохранило школьный музей. Значительная часть экспозиции связана с Героем Советского Союза Николаем Зиновьевым.
Был выпущен почтовый конверт, посвященный Зиновьеву.
Приказом министра обороны СССР Николай Зиновьев навечно зачислен в списки личного состава воинской части.
Кроме того, Бюро Солигорского райкома Коммунистической партии Белоруссии и райисполком решили занести Н.А. Зиновьева в книгу Народной Славы.
Жизнь и подвиг Героя увековечены также в очерке пензенского журналиста. В проекте телеканала «Россия 1. Пенза», посвященном Героям-пензенцам, предлагаем познакомиться с ним. Однако отметим, что в нем есть расхождения с новыми данными по именам членов экипажа Зиновьева.
Танк на пьедестале
Вера Ефимовна Семенова помнит с первого класса шустрого мальчугана. С букетом полевых цветов пришел он в школу в первый сентябрьский день. В прохудившихся ботинках пришел.
— Как тебя зовут? — ласково спросила учительница.
— Николай Зиновьев! — громко ответил вихрастый парнишка.
— Сколько тебе лет, Коля?
— Восьмой пошел.
— Хочешь учиться?
Мальчуган оживился, его глазенки заблестели:
— Очень хочу! — И, поглядывая на учительницу с надеждой, приблизился к ней, боясь, что ему откажут.
Вере Ефимовне понравилось горячее стремление мальчугана учиться. И она не ошиблась в нем. Коля учился отлично все четыре года. Летом с отцом и братьями работал в поле (семья у Зиновьевых большая: шестеро детей). Даже в самую жаркую страду находил он время для чтения и, возвращаясь осенью в школу, непременно рассказывал любимой учительнице о прочитанных книгах.
Однажды он спросил:
— Вера Ефимовна, много ли книг на свете? Можно ли все прочитать?
— Много, Коля. И хорошо, что множество их. Надо постараться тебе прочитать как можно больше. Книга, мальчик, — умный друг человека.
Мальчишеским сердцем привязался к учительнице. Когда прошло четыре года и он стал собираться в Потловскую неполную среднюю школу, обоим взгрустнулось. На прощание дотянулся он до теплой щеки учительницы, влажным ротиком прижался.
В Потловской школе Коля учился также хорошо. Вера Ефимовна не раз заезжала туда, справлялась о нем и других своих питомцах. Редко виделась с Колей, когда он учился в шестом и седьмом классах. В шестом он был пионервожатым, в седьмом — комсомольским вожаком. Возмужал ее любимец, а вихор на макушке тот же.
Шли годы, и каждую осень в школу шумливо вливались звонкоголосые малыши. Окончившие четвертый класс уходили в жизнь дальше: вырастали, работали, служили в Советской Армии и Военно-Морском Флоте. Во время войны многие воевали.
Все послевоенные годы старая учительница не переставала интересоваться судьбами своих воспитанников. К ее душевному огорчению, многие с войны не вернулись. Они пали в боях и встали обелисками на площадях, в населенных пунктах, у дорог... Навечно!
В Потловской, теперь уже средней, школе три года назад открыли мемориальную доску: «Здесь с 1935 по 1938 год учился Герой Советского Союза Николай Анисимович Зиновьев». Собрались представители общественности, родные, сослуживцы. Среди присутствующих была и его первая учительница.
Вера Ефимовна по-прежнему учительствует в Островцах и каждый раз, входя в школу, волнуется. Ей слышатся их звонкие голоса, она помнит, кто за какой партой сидел, а Коля — у распахнутого в весеннее время окна. У нее, первой открывшей ему окно в мир знаний, на душе понятное чувство гордости: значит, в благодатную почву кладет она семена знаний вот уже более сорока лет. И старой учительнице хочется сделать, несмотря на свои преклонные годы, еще многое.
Потловская школа явилась для Николая важной ступенью. Она дала ему общеобразовательные знания и сыграла большую роль в становлении его характера. После семилетки он поступил в Пензенский железнодорожный техникум. Но вскоре понял, что его неудержимо влечет к иному делу. Есть такая профессия — Родину защищать.
В Пензе в то время жила его старшая сестра Валентина. Николай частенько забегал к ней посоветоваться, узнать, что пишут из Островцов, а то и просто так повидаться. Как-то пришел необычно озадаченным.
— Что с тобой? — спросила Валентина.
— В общем-то ничего... А по правде сказать, есть кое-что, сестренка. Посоветуешь ли?
— Да говори же, не тяни за душу, — заволновалась сестра.
— Поступаю в Саратовское военное танковое училище.
Валентина и руки опустила. Произошел острый разговор. Валентине казалось неразумно оставить техникум, проучившись два года. Она поругала его по праву единственной родственницы, находившейся здесь, в Пензе, и потому отвечавшей перед родителями за его поступки.
— Пойми, Валя, наверное, все же быть войне, — убеждал он сестру. — Кто же будет сражаться, как не мы, молодые, здоровые, горячо любящие Родину? А для этого нужны знания, военное мастерство.
Последний раз Николай зашел к сестре в один из выходных дней. Они уже не спорили, сидели и тихо беседовали.
— Колька, ты окончательно надумал? — Она заплакала, лицом уткнувшись брату в грудь. Он сжал ее руку своей, теплой и крепкой.
— Валя, я уезжаю сегодня в двенадцать тридцать. Маме с папой пока ничего не говори.
— Но ты ведь поедешь через Колышлей, мимо родного дома, — обиделась сестра. — И как же не зайти? Да ты каменный, что ли?
— Успокойся, приеду в училище и напишу обо всем.
Расстались, не зная, что навсегда...
Была осень 1940 года. На западных и восточных рубежах нашего государства сгущались грозовые тучи войны. Еще никто не мог сказать, где разразится военный пожар, однако, как говорится, пахло порохом. И Николай, комсомолец, с высоким сознанием патриотического долга ушел в ряды вооруженных защитников.
К лету 1941 года вторая мировая война вплотную подошла к границам Советского Союза. А в ее орбиту уже были втянуты десятки стран. Пламя войны полыхало в Европе, Азии, Африке. Не встречая сколько-нибудь организованного отпора, германский фашизм откровенно рвался к мировому господству.
Правительства США, Англии и Франции проводили политику поощрения фашистской агрессии. Лишь Советский Союз продолжал настойчивую борьбу за мир, за обуздание агрессора.
Осознанным пониманием всего происходившего в мире обладал Николай. В напряженной боевой учебе мужал и закалялся курсант танкового училища. Николаю приходилось трудиться много, и нелегкое дело спорилось в его руках. Могучая танковая техника пришлась по душе, и он настойчиво изучал ее.
В казарму к курсантам пришел вновь назначенный командиром взвода лейтенант Проскуряков. Поздоровался, расспросил, как учатся, какие у них затруднения, каков быт. Понравился им молодой лейтенант, простой, скромный, безупречного внешнего вида.
— Время военное, товарищи курсанты, сроки учебы сокращаются. Буду вам помогать.
С тех дней и установились их армейское товарищество, правильные уставные взаимоотношения.
Изучали технику, тактику, занимались вождением боевых машин, большое внимание уделяли политической подготовке. Вечерами просиживали за книгами, делились мнениями, порой спорили.
— Не могу понять, для чего дроссельная заслонка, — обратился Николай к лейтенанту. — Поясните, товарищ лейтенант.
Тот объяснил. И так было неоднократно.
Вскоре курсант Зиновьев разбирался в технике лучше других, и к нему часто обращались за помощью его товарищи.
— Понимаешь, Коля, скоро экзамен, а я неясно себе представляю назначение некоторых деталей танка.
— Посмотреть еще надо, потрогать не раз руками. Охотно помогу, — не отказал Николай. — А главное — твоя решимость познать. Идем в парк.
...Скоро наступило время, когда курсанты начали водить машины. По команде «К танку!» четверо ловких и сильных быстро юркнули в люки. Инструктор взмахнул флажком, и учебный танк двинулся, оставляя за собой вихревой след пыли... Так Николай начал свое первое самостоятельное вождение на танкодроме.
Пройдет год, и он с усмешкой будет вспоминать свои первые робкие шаги, где закалялась воля, крепли мускулы, без чего нет танкиста.
Война усилила напряжение в учебе. Выпускники старших курсов с радостью уходили в действующую армию, некоторые в письмах скупо делились впечатлениями о первых боях, об удачах и просчетах.
После многотрудного учебного дня курсанты часто собирались. Что нового на фронте? Как там наши? Обозначенная на карте красными флажками линия фронта постоянно находилась в движении. И в зависимости от того, куда она передвигалась — на восток или на запад, изменялось и настроение у курсантов; было оно то радостное, то невеселое. Духом же не падали молодые танкисты.
Николай быстро сходился с людьми, умел дружить, готов был за друга, что называется, в огонь и воду. Он постоянно был активным в курсантской жизни. Его назначили ротным информатором и поручили доводить до личного состава ежедневные сводки Совинформбюро. Это он передвигал на карте «флажковую линию фронта», как именовали ее курсанты.
Его отец Анисим Герасимович уже около года сражался на Ленинградском фронте. В действующих частях находились братья Михаил и Александр. О старшем, Михаиле, девять месяцев не было никаких вестей, и семья Зиновьевых жила в постоянной тревоге. Николай выкраивал минуты, чтобы написать домой, успокоить родных.
В 1942 году погиб отец. Смерть родного человека тяжелой болью отдалась в сердце. Товарищи ему сочувствовали, разделяли горечь утраты. «Какая же чудесная силища — войсковая дружба! — размышлял Николай.— Скорее бы на фронт!».
Пришел и его черед.
Первые боевые дни для техника-лейтенанта Зиновьева оказались тяжелыми.
Совершив пятидесятикилометровый марш, наше соединение заняло полосу обороны. Ранним утром, ныряя в складках местности, приблизились к водному рубежу фашистские танки и самоходные орудия. Их поддерживала артиллерия. Сновали в небе самолеты, штурмовали, бомбили.
Наше командование решило танкам противопоставить танки. Когда наши подразделения переправились через реку и до них оставалось около пятисот метров, Николай услышал в наушниках открытым текстом переданную команду: «Контратака! Вперед!»
Экипаж Зиновьева ударил по головному танку. Первый выстрел угодил в лобовую броню, но тяжелая машина продолжала двигаться. Вел огонь весь взвод, однако вражеские танки и самоходки надвигались. Дистанция быстро сокращалась. Броня и огонь — на броню и огонь!
Техник-лейтенант пережил тяжелые минуты. Казалось, нет силы, которая бы остановила противника. Пришлось действовать за наводчика: выждал и, когда танк, повернув вправо, на секунду подставил борт, послал навстречу подкалиберный снаряд — танк загорелся. Николай снял шлемофон и смахнул со лба холодные капли.
— Напоролся, вражина!.. Теперь вот этого... — Он припал к приделу, поймал цель паутинками перекрестия...
Танк клюнул пушкой и замер в пламени. Через время — еще один, потом другой... Пылали они яркими кострами.
Под вечер немцев утихомирили. К экипажу Зиновьева прибыл командир батальона. Техник-лейтенант доложил о делах взвода, за командира которого остался.
— А что сталось со взводным? — спросил комбат.
— Погорячился. Поднялся в люке, ну и...
Наступило тягостное молчание. Командир батальона уточнил задачу, дал совет, прощаясь, пожал технику-лейтенанту руку:
— Начал ты круто с фашистами. Так и продолжай, пензяк.
Войска 1-го Белорусского фронта 29 июня 1944 года, освободив Бобруйск, с высокой скоростью продвигались на Барановичи. Каждый солдат знал, что недалек день, когда враг будет окончательно изгнан с территории нашей Родины, и на нашей улице наступит праздник.
9-й танковый полк 19-й механизированной бригады, в рядах которого сражался Николай Зиновьев, утром 30 июня 1944 года вступил в бой в районе местечка Погост Минской области. Противник, отступая, оказывал упорное сопротивление, стремился создать оборону на правом берегу реки Случь, надеясь на этом рубеже задержать наступление советских войск. Наши части решительно преследовали врага, не давая ему оторваться и закрепиться на новых рубежах.
Танкисты экипажа техника-лейтенанта Зиновьева в ночь на 30 июня почти не сомкнули глаз, готовя машину. Боеприпасов взяли значительно больше нормы: в бою лишним не будет.
Вздремнули под утро. Вскоре зашумел двигатель. Механик-водитель Подгорный густым баском будил друзей:
— Пора, братцы!.. Товарищ техник-лейтенант, подъем...
Зиновьев выглянул в башенный люк, пошутил, перефразировав известное четверостишие:
— Что ж ты спишь, мужичок, уж июнь на земле...
Книголюб со школьных лет, он и на фронте не расставался с ними. В его командирской сумке находились несколько томиков стихов А.Н. Некрасова, В.В. Маяковского. В короткие минуты досуга он с воодушевлением читал стихи танкистам.
Николай Зиновьев — заместитель командира роты по технической части — считался «профессором» своего дела. Особенно много приходилось хлопотать на остановках, перед боем и после боя, в часы обслуживания материальной части. Экипаж его был на счету лучших в роте и батальоне. Свыклись, как сыновья одной семьи, уважали и понимали друг друга с полуслова. Один другого мог заменить в бою. Евсей Старичков и Вячеслав Пономарев при необходимости могли сесть за рычаги и вести танк, Николай Подгорный без промаха поражал дели из пушки и пулемета.
...Занимался жаркий июньский день, припекало, и скоро в броне стало душно.
Командир приказал остановить танк на опушке леса. Прислушался к грохоту боя. Посмотрел в бинокль. За зеленым лугом в солнечных лучах узкой, стальной полоской блеснула река Случь. На правом берегу поспешно закреплялся противник.
Перед Зиновьевым поставили трудную задачу — вырваться вперед, захватить уцелевший в этом районе мост у населенного пункта Погост и удержать его. «Конечно, мост уже заминирован, — рассуждал Николай. — Гитлеровцы не взорвали его потому, что не успели еще пропустить на правый берег все свои отступающие подразделения. Вот этим мы и воспользуемся».
— Вперед! — и захлопнул башенный люк.
С правого берега ударили пушки, минометы. Снаряды и мины рвались, осколками барабанили по броне. Подгорный бросал «тридцатьчетверку» вправо, влево, обходя дымящиеся воронки. Вдруг удар огромной силы оглушил танкистов. Зиновьев, ощущая перезвон в ушах, осмотрелся.
— Подгорный!.. Николай, ты меня слышишь?
Механик-водитель молчал.
— Пономарев, Старичков!..
Те отозвались, сноровисто готовя очередной выстрел.
Зиновьев кинул взгляд на место механика-водителя и облегченно вздохнул: жив Николай!
— Тезка, ну как ты там?
— Кажется жив, товарищ зампотех.
Экипаж не заметил в кустах противотанковую пушку. Она-то и нанесла смертельный удар «тридцатьчетверке»: первым снарядом перебила гусеницу, вторым подожгла машину. Танкисты по команде лейтенанта оставили ее. До моста было не более 100 метров. Но каких! Пристрелянных врагом до последнего метра.
Обстановка сразу же до крайности осложнилась. Зиновьев, окинув взглядом местность, искал надежную возможность для продвижения, теперь уже пешим порядком. Ничего подходящего не нашел: впереди — болото, справа и слева затаился враг — остатки его, не успевшие переправиться через реку. «Надо упредить их и прорваться к мосту раньше, иначе после себя они взорвут его».
— Все за мной, — тихо скомандовал Зиновьев, решив перебраться через болото. — Не отставать!
Рывками от кочки к кочке, а где и ползком направились они к мосту: впереди Зиновьев, левее — Старичков, правее — Пономарев, метрах в пяти сзади — Подгорный, легко контуженный. «Только бы успеть!.. Не дать немчуре проскочить мост раньше нас», — торопила Зиновьева тревожная мысль.
А вокруг рвались мины, взвизгивали пули.
В знойном мареве воины видели только мост. И всеми силами устремились к нему. До него оставалось метров сорок-пятьдесят. Болото уже позади, мины тоже. Свалившись в воронку, танкисты немного отдышались перед последним броском.
— Вот он, многоголовый Змей-Горыныч, — зло сказал техник-лейтенант, показывая вытянутой рукой на дзот. Из амбразуры его, часто прерываясь, вылетала огненная струя, преграждая подступы к мосту.
— Пономарев, забросай гранатами амбразуру! Старичков и Подгорный — оба со мной!..
Зиновьев решил переплыть речку, он догадывался: на том конце заминирован мост.
Не так просто переправиться в обмундировании, с оружием даже через небольшую водную преграду. А Случь — река широкая... Были почти у берега, когда вскрикнул Старичков:
— Товарищ зампотех, Подгорный тонет!..
Зиновьев оглянулся и увидел барахтающихся товарищей. Лейтенант резко схватил механика-водителя за рукав и потащил, Старичков подтолкнул его.
Оставив спасенного на берегу, Зиновьев и Старичков метнулись к мосту. Слева по ним ударили из автоматов. Мимо. Двое танкистов, заскочив в траншею, прикончили троих фашистских саперов.
— Мигом к мосту! — На бегу Зиновьев заметил черный провод, тянувшийся из траншеи. Рванул его, но не порвал. Подбежавший Старичков резанул ножом, чтобы не последовало подрыва моста.
В эту минуту они услышали на том берегу пулеметную трескотню, а затем — два гранатных взрыва. Догадались: это Пономарев уничтожил дзот, который прикрывал мост.
Под ним техник-лейтенант увидел несколько ящиков со взрывчаткой, наспех уложенных. Оборвав тянувшийся наверх провод, он сбросил вниз один ящик, Старичков — второй, третий...
Сверху крикнул Подгорный:
— Атакуют автоматчики!
Моментально оба выскочили наверх и увидели до взвода немцев.
— В траншею, ребята, — скомандовал Зиновьев, и танкисты обстреляли атакующих. Подоспел Пономарев с немецким пулеметом, прихваченным в дзоте. А тут еще помогла дальнобойная артиллерия. Она ударила по гитлеровцам, поддерживая приближавшиеся к мосту подразделения.
— После танка пушка — это тоже сила, — пошутил Зиновьев. — Дай-ка еще огонька, артиллерия...
Немецкие автоматчики приумолкли, но не надолго. Неся потери, они упорно рвались к мосту. Четверка советских танкистов стойко обороняла его.
Потом наступил финал этого неравного поединка. Подгорный, посмотрев в сторону Зиновьева, увидел, как он уткнулся лицом в бруствер траншеи. Подбежал и схватил за плечи:
— Товарищ зампотех!..
Он уже не дышал.
— Ребята, лейтенанта убило... — позвал он товарищей.
Когда кончились патроны и осталось у каждого по одной гранате, Подгорный сказал:
— Две — на автоматчиков. Последнюю оставляем для себя...
Наши подразделения подошли вовремя.
Спасенный Зиновьевым и его товарищами мост через Случь обеспечил конно-механизированной группе генерала И.А. Плиева стремительное наступление в направлении Слуцк, Барановичи.
* * *
Подвиг Николая Анисимовича и его боевых товарищей навсегда остался в памяти белорусского народа. Бюро Солигорского райкома Коммунистической партии Белоруссии и райисполком решили занести Н.А. Зиновьева в книгу Народной Славы.
Имя героя присвоено Погостской средней школе, его именем названы улицы в Погосте и Солигорске.
У развилки дорог Солигорск — Слуцк — Любань на окраине села стоит танк на пьедестале. На мраморной доске надпись: «Доблестным воинам-танкистам экипажа Т-34 Героя Советского Союза Н.А. Зиновьева, вступившим первыми в Погост 30 июня 1944 года при освобождении его от немецко-фашистских захватчиков».
Под сенью кудрявых, белоствольных берез — могила героя. О таких, как Николай Зиновьев, и других бесстрашных воинах поэт сказал:
...Солдаты бросаются грудью
На штык что светится во мгле.
Такие железные люди
Родятся на русской земле.
П. Акулов («Герои и подвиги» (Сборник очерков), Саратов, Приволжское книжное издательство, 1976 год)
При составлении биографических данных о Героях Советского Союза были использованы архивные материалы и сведения из Интернета.
Группы телеканала «Россия 1. Пенза»
