Не знаю, но сотрудник читального зала был непреклонен. Даже описи не выдали. Может быть, где-то всплывет причина?..

Догадываюсь, что речь идет о Т.Я. Алфертьевой из пензенского Мемориала. Не исключаю, что подобные события имели место быть. В документах ЦАМО РФ мне встречались упоминания о "трудколонии", расположенной где-то неподалеку от военного городка 37-й ЗСБ.
Сам лично грешил на ИТК-4, что в пос. Лесном. Но в интернете пишут, что она появилась только в 1943 г. как колония для малолетних преступников. Так что, маловероятно, что речь идет о ней.
Где же была эта "зона"?..
Есть несколько подозрительных мест на аэрофотосъемке.
Надо отсмотреть повтор передачи, а то пишу, и сам не знаю, что комментирую...) И местных еще раз поспрашиваю, может, кто-то вспомнит, о чем речь.

И еще мне кажется, что историк не имеет права игнорировать сведения о предмете исследования. Любые, даже самые невероятные зацепки должны проверяться. А вдруг, а мало ли??

Кстати, давненько не было новых фактов. Постараюсь исправить ситуацию, разместив две статьи по истории 37-й ЗСБ.

Кладов В.Ю. Боевая подготовка в запасных воинских частях РККА в годы Великой Отечественной войны (на примере 37-й запасной стрелковой бригады) // Вестник военно-исторических исследований: междунар. сб. науч. ст. / под ред. С.В. Белоусова, А.В. Комплеева. - Вып. 7. - Пенза: Изд-во ПГУ, 2016. - С. 178-195.

С началом Великой Отечественной войны в тыловых районах СССР были образованы запасные воинские части, готовившие пополнение для фронта. Крупнейшим воинским соединением, сформированным на территории Пензенской области, была 37-я запасная стрелковая бригада (с 1944 г. - дивизия), дислоцировавшаяся в районе ж/д ст. Селикса. С момента формирования бригады в ее подразделениях осуществлялась интенсивная боевая учеба, нацеленная на быструю подготовку новобранцев к ведению боевых действий.

Для руководства и контроля за формированием резервов, запасными и учебными частями, подготовки маршевых команд, 29 июля 1941 г. было образовано Главное управление формирования и укомплектования войск Красной Армии (Главупраформ). Группой методистов Управления запасных и учебных частей Главупраформа разрабатывались примерные (типовые) программы боевой подготовки, которые затем утверждались Наркомом обороны. Программы содержали основные положения по организации боевой учебы в войсках и являлись методической основой для создания рабочих документов, адаптированных к особенностям конкретных воинских подразделений.
Непосредственное руководство боевой учебой в воинских частях и соединениях было возложено на командующих и начальников родов войск и военных округов. Так, в штабе Приволжского военного округа функционировал отдел боевой подготовки, который разрабатывал учебные программы, контролировал организацию и ход занятий в подразделениях, а также производил оценку уровня обученности красноармейцев.
Программы боевой подготовки включали в себя два (в 1944-1945 гг.) или три (в 1941-1944 гг.) периода обучения. В зависимости от воинской специальности, продолжительность каждого из периодов составляла от одного до трех месяцев. Весь программный материал был распределен между учебными дисциплинами, которые подразделялись на модули (темы), с указанием объема времени, отводимого на их изучение.
Порядок организации боевой учебы в запасных стрелковых и артиллерийских полках 37-й запасной стрелковой бригады был следующим. Ежемесячно командиры полков издавали специальный приказ, в котором подводили основные итоги подготовки, а также определяли учебные задачи на следующий месяц. На основе полученного приказа командиры батальонов и отдельных подразделений полка составляли план-расчет на каждую неделю обучения. Материал учебных занятий распределялся таким образом, чтобы соблюдалась логическая последовательность в изучении отдельных вопросов. Как правило, за основу бралась тактическая подготовка. Остальные учебные предметы изучались в привязке к соответствующим темам по тактике. Получив из штаба батальона недельный план-расчет, командиры рот и отдельных взводов приступали к составлению главного организационного документа — расписания занятий. Компоновка учебного расписания осуществлялось с соблюдением целого ряда принципов, направленных на обеспечение максимально качественного усвоения программного  материала. Согласно методическим рекомендациям, разработанным специалистами штаба ПРИВО, расписание занятий должно было обеспечивать выполнение следующих требований:
- строгую последовательность в отработке учебных тем, предусмотренных в плане-расчете;
- последовательное наращивание программного материала и постепенный переход в обучении от простого к сложному;
- взаимную увязку прохождения учебных предметов, тем и вопросов;
- соответствие теоретического содержания занятий с отводимым на него учебным временем;
- доработку слабо усвоенных учебных вопросов из предыдущих периодов обучения [1, л. 73].
Составляя расписание занятий, командир роты (батареи) учитывал наличие материальной базы (оружие, приборы, пособия, руководства и т.д.), а также времени, отводимого его подразделению для пользования учебными полями, городками и стрельбищами.

Организацией и проведением учебных занятий руководил командир взвода. На основании расписания он составлял ежедневный план проведения соответствующих мероприятий в своем взводе, отдавая указания командирам отделения: в какие часы и чем занимается личный состав, каков порядок отработки учебных вопросов, кому и что необходимо взять из материального обеспечения, кто отвечает за обозначение противника, выставляет мишени, чучела и т.д.
Ежедневно командир взвода, выходя на местность, определял место подготовки для вверенного ему подразделения и отдавал приказ к началу занятий. Проверяя текущую организацию и ход боевой учебы, он исправлял замеченные ошибки и лично обучал «отстающих» бойцов. В конце учебного дня командир взвода проверял степень усвоения отработанных тем и сопровождал личный состав в расположение воинской части.
Непосредственным учителем бойца являлся командир отделения. Его главной обязанностью было добиться прочного усвоения бойцами своих боевых обязанностей, научить их правильному выполнению приемов и действий в бою. Главным методом учебы был наглядный показ действия и его многократное повторение с целью доведения полученных навыков до автоматизма.
На практике часто допускалось варьирование методики проведения учебных занятий. Например, командир отделения после личного показа нового действия мог обучать всех бойцов одновременно, или же мог разбить отделение на две группы, и одну из них (составленную из наименее подготовленных) обучать лично, а вторую поручить своему помощнику (заместителю).
Новобранцев готовили по нескольким десяткам воинских специальностей. В документах, иллюстрирующих отправку маршевого пополнения из Селиксы на фронт, представлены: саперы, артиллеристы, автоматчики, связисты, минометчики, пулеметчики, парашютисты, снайперы, мотострелки, истребители танков, телеграфисты, строители и др. военные специалисты.
План занятий в рамках боевой подготовки маршевых рот и линейных подразделений 37-й ЗСБ включал в себя несколько основных направлений. Тактическая подготовка включала в себя отработку действий бойца в составе отделения, взвода и роты. Изучались способы ведения боя в обороне и наступлении, осуществления разведки (в том числе ночной), выставления полевых караулов и сторожевых постов; отрабатывались действия на марше и в походном охранении. Большое внимание уделялось вопросам ближнего боя, формированию полезных умений и навыков в отражении атак пехоты, танков и авиации противника. Отметим, что практически любое передвижение новобранцев по лагерю и учебному полигону использовалось командирами подразделений для отработки различных вопросов боевой подготовки, таких, как развертывание взвода и роты; переползание до 200-500 метров в поле; отражение атак конницы, танков, авиации и т.д.
На занятиях по огневой подготовки бойцы учились обращению с боевым оружием; стрельбе из винтовки, ручного и станкового пулеметов. Большое внимание уделялось изучению матчасти, формированию навыков быстрой подготовки оружия к стрельбе и устранения основных причин задержек огневого боя. Совершенствовались знания по баллистике, изучались неисправности оружия, влияющие на меткость стрельбы. Бойцов учили правильному выбору прицела и точки прицеливания, определению расстояния глазомером и т.д. Стрельба на учебном полигоне велась как по неподвижным, так и по внезапно появляющимся целям, с параллельным решением стрелковых задач. Изучались различные способы ведения группового (в том числе залпового) огня.
Общеукрепляющей дисциплиной, направленной на укрепление здоровья новобранцев, являлась физическая подготовка Известно, что успешность действий солдата в бою определяется прежде всего его физической силой и выносливостью, способностью длительное время действовать «на максимуме» своих возможностей. Поэтому в 37-й ЗСБ уделялось серьезное внимание физической подготовленности военнослужащих. Бойцов обучали способам быстрого передвижения в военно-полевых условиях (переползанию по-пластунски и на четвереньках, броску в атаку и перебежке), преодолению естественных и искусственных препятствий, тренировали в плавании и лыжной ходьбе. Практиковались кроссы и марш-броски на длительные расстояния, в том числе ночью и при сложных погодных условиях. На утренней зарядке обязательно выполнялись гимнастические комплексы.
Важным разделом боевой физической подготовки, часто выносимым в отдельную учебную дисциплину, был рукопашный бой. На занятиях отрабатывались приемы боя с использованием винтовки (штыковой бой) и с применением подручных средств (большой и малой лопаты, отомкнутого штыка). Изучались техника и основные приемы борьбы невооруженного бойца с вооруженным противником.
Саперная подготовка включала в себя изучение способов окапывания и маскировки, возведение окопов и легких укрытий. Практиковалось устройство различных противопехотных и противотанковых препятствий, оборудование наблюдательных пунктов и огневых позиций.
Занятия по топографии формировали у бойцов навыки ориентирования на местности без карты (по компасу, солнцу и небесным светилам); отработку движения в заданном направлении по азимуту. Новобранцы учились читать и правильно использовать военные карты различного масштаба.
Строевая подготовка включала в себя занятия по отработке одиночного строевого передвижения, а также действия строем в составе подразделения. Кроме того, изучались различные строевые приемы и действия бойца с оружием.
На занятиях по химической подготовке бойцы учились пользоваться противогазом, защитной накидкой и чулками, а также отрабатывали навыки противодействия при поражении отравляющими веществами. Изучались способы преодоления крупных участков заражения в наступлении и дегазации личного оружия.
Санитарная подготовка включала в себя оказание первой помощи при ранении, изучение техники наложения повязок на раны себе и товарищу, способов выноса раненых с поля боя. Новобранцев учили соблюдать основные правила гигиены в полевых условиях, выполнять главные меры профилактики инфекционных заболеваний.
С целью формирования у бойцов четкого представления об основах прохождения воинской службы и правилах поведения в воинском коллективе в подразделениях осуществлялось изучение уставов Красной Армии. От новобранцев требовалось прочно усвоить свои должностные обязанности в несении гарнизонной и караульной службы, а также соблюдать правила внутреннего распорядка.
Содержание учебных занятий постоянно корректировалось в зависимости от требований и замечаний, поступавших с фронта. Например, в письме начальника штаба Приволжского военного округа полковника В.С. Бенского, направленном командованию 37-й бригады осенью 1941 г., руководителям занятий предписывалось руководствоваться следующими выводами и наблюдениями: «Вреднейшими навыками нашей пехоты остается кучность в наступлении и при отходе на новые позиции. В атаку переходят в удаление от противника на 500-600 метров и кучно во весь рост начинают бежать вперед. В результате на первых же 100 метрах выдыхаются и атака затухает. С этим злом нужно вести отчаянную борьбу. Нам нужно усвоить простую истину, что игнорирование правил скрытности в подходе к врагу, кучность, скопление в бою, насыщенном автоматическим оружием, дает при наступлении излишние жертвы, при отходе усиливает хаос, панику и еще большие потери» [2, л. 21-21 об.]
Комбриг М.С. Ткачев в своем приказе от 6 декабря 1942 г. также заявлял о необходимости внесения изменений в ход боевой подготовки: «С фронта поступают заявления о недостаточной подготовке одиночного бойца... Отмечают слабое знание своего оружия, особенно автоматического... В тактической подготовке — неумение вести ближний бой в окопах и ходах сообщения, в блиндажах и т.д.» Командирам подразделений было приказано отработать способы ведения боя в составе отделения и взвода, а также поодиночке. Основной упор делался на быстрое передвижение цепью, атаку противника и штыковой удар, меткую стрельбу из всех видов оружия [3, л. 159-160, 177-178].
Особое внимание в подготовке бойцов всегда уделялось применению бутылок с зажигательными смесями для борьбы с танками противника. Кроме того, командирам воинских частей предписывалось «уделять особое внимание метанию гранат, и особенно связкой гранат по танку». Для этого на полигоне бригады были построены макеты танков карусельного типа, а также изготовлены подвижные макеты, передвигавшиеся на лыжных установках [4, л. 41].
Следует отметить, что инфраструктура учебных занятий в 37-й запасной стрелковой бригаде была разнообразной и обширной. Полигон одного только 98-го запасного стрелкового полка по состоянию на 16 февраля 1944 г. включал в себя следующие сооружения: макеты танков — 15 шт., чучела — 204 шт., макеты винтовок с мягкими наконечниками — 515 шт., домики для метания гранат — 6 шт., макетов домов на огневых рубежах — 3 шт, блиндажи — 36 шт., окопы — 16 шт., окопы с ходами сообщения для очистки их от противника — 3 шт., воронки для метания ручных гранат — 8, землянки для обогревания — 12 шт. Кроме того, имелись 3 опорных пункта, саперный городок и химическое поле. Было также установлено два ряда кольев с натянутым заграждением из колючей проволоки [5, л. 26-26 об., 41].
Новобранцам предписывалось ежедневно преодолевать штурмовую полосу. Она представляла собой площадку 75x350 (450) метров с естественными препятствиями (речка, болото, овраг и т. д.) и целым рядом различных фортификационных сооружений и искусственных препятствий (окопы, противотанковые рвы, проволочные препятствия, минные поля, заборы, изгороди и т.д. Полоса использовалась для тренировок в быстрых перебежках и переползании, при обучении преодолению естественных и противотанковых препятствий, использованию проходов в минных полях. Кроме того, штурмовая полоса являлась главным местом для тренировок по преодолению различных проволочных препятствий, в метании гранат и штурму ДЗОТ, прыжкам в окопы и ведению рукопашного боя в последних [6, с. 1-5]. Для тренировки в нанесении уколов штыком в окопах и траншеях устанавливались специальные ростовые чучела. По состоянию на 25 марта 1943 г. в бригаде насчитывалось 7 обычных штурмовых полос и еще 2 укороченные (протяженностью по 150 м) [7, л. 34].
Сроки обучения личного состава формируемых подразделений определялись в пределах 1,5-4 месяцев, для ряда специальностей — до 9 месяцев. Постановление Государственного Комитета Обороны от 13 августа 1941 г. обязывало руководство запасных частей соблюдать как минимум полутора-двухмесячный срок для обучения призывников [8, л. 198]. Однако на практике такие сроки удавалось соблюдать не всегда. Особенно тяжелой была ситуация в 1941-1942 гг., когда на военную подготовку новобранцев в среднем отводилось от двух до четырех недель.

Отметим, что подобным образом складывались дела и в других запасных воинских частях РККА. К примеру, в 23-й запасной стрелковой бригаде, относящейся к Сибирскому военному округу, в сентябре 1942 г. на фронт отправляли маршевые роты, сформированные после трехнедельного курса обучения [10, с. 150]. Однако зачастую не выдерживались даже эти минимальные сроки. В акте, составленном по итогам проверки частей 37-й бригады в апреле 1942 г. указано, что «солдаты обучаются от 2 до 8 дней» [11, л. 11].
Большую часть новобранцев готовили по ускоренным двухнедельным курсам, включавшим в себя изучение базовых основ военной службы. К примеру, типовая программа по боевой подготовке красноармейцев инженерных частей Красной Армии была рассчитана на 120 учебных часов. Перед командирами ставилась задача в рекордно короткие сроки подготовить одиночного бойца-сапера, умеющего самостоятельно и в составе отделения, взвода, роты выполнять инженерные работы по обеспечению боя основных родов войск. Солдат требовалось научить эффективным действиям против танков и пехоты противника. Приоритет в боевой учебе отдавался специальной подготовке, на которую выделялось почти две трети учебного времени.   

Продолжительность обучения новобранцев зависела от сроков, выделяемых на формирование конкретной воинской части. При возможности командирам предписывалось руководствоваться программами, рассчитанными на большее количество учебного времени.
Много затруднений возникает при попытке дать взвешенную оценку качества воинской подготовки в 37-й ЗСБ. К примеру, в декабре 1942 г. всего лишь 37% бойцов 85-го ЗСП выполнили 2-е упражнение стрельбы из винтовки, 51% новобранцев справился со стрельбой из станкового пулемета, 10% поразили мишени из ручного пулемета. В 98-м ЗСП аналогичное упражнение из винтовки выполнили 42% курсантов учебных подразделений и 8,8% бойцов строевых частей, в 379-м ЗСП — 25% и 35% соответственно [7, л. 10-10 об.] В октябре 1944 г. с выполнением стрелковых упражнений из винтовки справились 54,1% новобранцев, из ручного пулемета — 57,7%, из ППШ — 37,4% [12, л. 185].
В то же время, например, проверка боеготовности 37-й бригады, проведенная в декабре 1941 г., показала более высокие результаты. С 1-м упражнением стрельбы из винтовки справились от 70 до 82% бойцов [13, л. 33]. В июне 1943 г. успешно отстреляли контрольные упражнения от 77 до 87% красноармейцев [7, л. 109 об.]
Зачастую даже бойцы одного призыва, прошедшие одинаковую программу боевой подготовки, получали абсолютно разные оценки в ходе итоговых стрельб.

Как видно, процент выполнения упражнений, например, из станкового пулемета, находится в промежутке от 30,8% в 98-м ЗСП до 86% в 85-м ЗСП. Неизбежен вопрос о причинах столь высокой разницы в контрольных показателях. Ответ видится нам в наличии целого комплекса обстоятельств.
Во-первых, играл свою роль неодинаковый уровень допризывной подготовки новобранцев. Еще до войны сотни тысяч трудящихся овладели различными военно-учетными специальностями: пулеметчика, снайпера, стрелка из пистолета, артиллериста, связиста и т. д. К примеру, более 6 млн чел. успешно сдали нормативы на значок «Ворошиловский стрелок» [14, c. 211-212]. Это впоследствии позволяло им отбираться в специальные учебные подразделения и совершенствовать боевое искусство по освоенному профилю. Похожая картина наблюдалась и в военные годы, когда действовала система всеобщего начального военного обучения. Хорошей базовой подготовкой ряда красноармейцев можно объяснить высокую эффективность огня при выполнении упражнений из снайперской винтовки, станкового пулемета или противотанкового ружья.

Командованием РККА была задана высокая планка требований к начальной подготовке  военных специалистов. К примеру, будущий артиллерист должен был обладать хорошими математическими познаниями, а также пройти интенсивное обучение по специальности в рамках военных сборов или на курсах без отрыва от производства. Столь жесткие требования были неудивительны, т. к. плохое знание своих боевых обязанностей одним из номеров артиллерийского расчета часто приводило к гибели солдат еще до отправки на фронт. В приказе Командующего артиллерией Красной Армии от 6 января 1943 г. отмечалось распространение в воинских частях несчастных случаев, происходивших из-за заряжания минометов второй миной, когда еще не произошел выстрел первой. Это приводило к разрыву мин в канале стволов и гибели минометных расчетов. Командиров часто знакомили с примерами ошибочных решений, из-за которых гибли десятки новобранцев. Так, 19 декабря 1942 г. на тактическом учении с боевой стрельбой батальона 1250-го стрелкового полка 376-й стрелковой дивизии во время стрельбы двух батарей 120-мм минометов несколько мин разорвались в боевых порядках наступающей пехоты, в результате чего было убито 4 красноармейца и ранено 9 человек. Расследование показало, что причинами трагедии стали изменение баллистических свойств снарядов, произошедшее в силу их отсыревания, неправильная установка минометов, а также несвоевременное исправление прицела при ведении беглого огня.  Виновные в преступной халатности офицеры понесли заслуженное наказание, а требования к обеспечению безопасности занятий и уровню подготовки советских артиллеристов в дальнейшем были повышены [15, л. 23-24].
Гораздо хуже обстояли дела с основной массой новобранцев. Уровень военных знаний призывников оставался посредственным и не в полной мере отвечал новым требованиям, предъявляемым к армейской службе. Это сильно затрудняло их дальнейшее обучение в запасных воинских частях По итогам провальной советско-финской кампании 1939-1940 гг. руководство СССР приняло запоздалое решение сместить акцент с подготовки военного специалиста в сторону комплексного обучения рядового бойца. Была перестроена вся система обучения в Осоавиахиме,  физкультурных обществах, организациях Красного Креста. Упор был сделан на отличную физическую готовность призывников. В 1941 г. была разработана единая программа допризывной учебы, совершенно не предусматривающая разделения по военно-учетным специальностям [16, с. 486-487]. Эти меры позволяли надеяться на улучшение качества подготовки военнообязанных. Однако претворить задуманные планы в жизнь помешала война.
Второй причиной слабой постановки боевой учебы в 37-й ЗСБ была неграмотность, а зачастую и преступная халатность командного состава. По замечанию Начальника Управления запасных частей Главупраформа РККА генерал-майора Красильникова, «бригада фактически превратилась в резерв командного состава округа, растаскивающего кадры». Только лишь из 85-го ЗСП за период с 1 января по 1 апреля 1943 г. убыло 142 командира, или 40% командного состава полка [7, л. 36]. Отметим, что и согласно нормам Положения о запасных частях военного времени сухопутных войск общая продолжительность пребывания постоянного (офицерского и сержантского) состава в запасных частях не должна была составлять более одного года.
Высокая кадровая текучесть и «вымывание» из штата подразделений квалифицированных офицеров-наставников приводили к неизбежной деградации учебного процесса. Большая удаленность гарнизона от линии фронта расхолаживала офицерский состав, провоцируя воровство и пьянство. Командиры полков и батальонов постепенно устранялись от контроля и руководства боевой подготовкой, перекладывая это на командиров рот, которые в свою очередь передоверяли ведение занятий командирам взводов и сержантам. Слабая подготовка основной массы сержантов и командиров среднего звена влекла за собой снижение качества боевой учебы.
Инспекторские комиссии выявляли множество нарушений в организации учебных занятий. В документах бригады встречаются, например, такие характеристики: «Большинство командиров взводов к занятиям не готовится, конспекты не составляют... Занятия проходят вяло, методически построены неверно, боец от таких занятий совершенно ничего не получает и остается не обученным... В самих занятиях много условностей - условно обозначены мишени, условно - противник, условно - чучела и т. д... Многие офицеры и сержанты стреляют хуже новобранцев» [12, л. 161].
В приказе по 37-й ЗСБ от 29 октября 1942 г. указывается на следующие факты: «Большинство командиров взводов… конспектов не составляют, а если и есть конспекты, то составлены небрежно, грязно и формально, на клочках бумаги, по содержанию же конспекты являются выпиской из расписания занятий роты…Некоторые командиры… вместо боевой подготовки уводят подразделения в лес, разжигают костры и занимаются варкой картофеля, сушкой портянок и просто ничего не делают у костров… Прибыв с хозяйственных работ, командир роты сказал: «Идите, и чем-либо займитесь». Солдаты ушли в лес, зажгли костер и сидят...» [3, л. 159] 10 ноября 1942 г. очередная проверка хода боевой подготовки выявила, что «большая часть подразделений с началом занятий уходят в лес или прячутся в глубокие овраги, разжигают там костры и таким образом ничего не делают до обеда, а сидят и греются у костров... Командиров рот и заместителей по политической и строевой части, как правило, с ротами нет, а в некоторых взводах нет даже командиров взводов... При появлении машины большая часть бойцов старается убежать, чтобы избежать ответственности» [3, л. 165].
Еще одна инспекция показала наличие крупных просчетов в огневой подготовке: «На занятия выходят без учебных патрон, мишени для тренировки выставляются не на действительные расстояния и не положенных размеров, преобладает рассказ вместо показа. Отдельный элемент стрелкового урока «постановка курка на предохранительный взвод» превращен в самостоятельную тему, на которую отведено 2 учебных часа» [1, л. 42].
В силу неграмотного методического сопровождения занятий по огневой подготовке, они были малоэффективными и очень часто сводились к умению вставить магазин и произвести выстрел. В ноябре 1941 г. комбриг обратил внимание на значительный перерасход патронов, произошедший во время учебных стрельб. Так, в 1-й роте 103-го ЗСП в ходе занятия предполагалось израсходовать 941 патрон, фактический же расход составил 1768 шт. Командир гарнизона сделал обоснованный вывод о том, что бойцами не отрабатываются предварительные приемы стрельбы. Новобранцы сразу же переходят к стрельбе из боевых винтовок и стреляют вплоть до попадания в цель [17, л. 30-30 об.] Такая методика подготовки свидетельствует о том, что офицерский состав сознательно упрощал курс стрельб, максимально облегчая условия несения службы.
Конечно, многие командиры честно и добросовестно исполняли свои обязанности, неизменно качественно готовили пополнение для фронта. В материалах проверки частей бригады по огневой подготовке отмечены следующие факты: «Ряд подразделений показали отличные оценки. По 85-му ЗСП: взвод лейтенанта Шербакова по 3-му упражнению из винтовки дал 91,6% (оценка отлично), взвод лейтенанта Пивень 2-е упражнение из станкового пулемета выполнил на 92%, взвод старшего лейтенанта Суханкина выполнил 2-е упражнение из станкового пулемета на 96%, отделение младшего лейтенанта Серебрякова и сам он 2-е упражнение из станкового пулемета выполнили на 100%, по 98-му ЗСП отделение сержанта Матеркина и сам он 3-е упражнение из винтовки выполнили на 100%…» [18, л. 37]
В Центральном архиве Министерства обороны РФ хранятся служебные характеристики на офицеров 379-го ЗСП: «Сосулин Александр Яковлевич, командир роты автоматчиков. Участник Отечественной войны. Участник обороны Сталинграда. Ранен. Работая в запасной части, проявил себя дисциплинированным, требовательным. Заботлив о себе и подчиненных. Высококачественно готовит пополнение для действующей армии. В подразделении отличная воинская дисциплина. Подразделение стреляет хорошо и отлично. Процент выполнения стрельб — 85-90. Представлен к Ордену Красного Знамени… Ледышов Владимир Яковлевич, командир отделения. Участник Великой Отечественной войны. Ранен. Отделение стреляет на хорошо и отлично. Процент выполнения на 80-90. Представлен к медали «За боевые заслуги» [19, л. 17-17 об]. Тем не менее, неодинаковый уровень подготовленности командиров обуславливал существенную разницу в боевой выучке бойцов запасных подразделений.
Третьей причиной низкого качества воинской подготовки в 37-й ЗСБ являлась нехватка оружия для проведения учебных занятий. Это наглядно иллюстрируют докладные записки и сводные ведомости вооружения, числящегося на балансе воинских частей Селиксенского гарнизона.

Таким образом, в 1942 г. одна винтовка приходилась на пятерых солдат. Станковыми пулеметами бригада была обеспечена лишь на 15%, ручными пулеметами — на 25% от необходимого количества. Зачастую оружия не хватало даже для обеспечения караульной службы. Описаны случаи, когда винтовки выдавались на руки только часовым, заступающим на пост [20, л. 30]. Солдаты выходили на занятия без оружия и использовали деревянные винтовки [21, л. 86]. В одном из донесений командир 29-го запасного артиллерийского полка указывал на следующие затруднения: из 2444 положенных по табелю винтовок в наличии имелось только 220, из 200 учебных винтовок — всего 20. Артиллерийских орудий калибром 76-мм в наличии было 4 из 20 положенных по штату, 122-мм гаубиц — 4 из 12, 152-мм гаубиц — 1 из 5 [22, л. 57].
В условиях военного времени боевым оружием снабжались в первую очередь подразделения, находящиеся на передовой, а все тыловые части комплектовались по остаточному принципу. С учетом слабости матбазы командирам предписывалось «умело маневрировать имеющимся оружием, инструментами и учебными приборами так, чтобы на занятиях подразделения были снабжены всем необходимым». Штабом ПРИВО были разработаны специальные рекомендации, согласно которым распределение боевого и учебного оружия производилось на следующих основаниях. В первую очередь рекомендовалось обеспечить стрелковые и пулеметные роты. В меньшей степени — артиллерийские и специальные подразделения. Батальон выздоравливающих и подразделения тылового обслуживания комплектовались лишь отдельными экземплярами как боевого, так и учебного оружия [23, л. 4].
Еще одной причиной крайне слабого усвоения бойцами военных знаний являлся их массовый отрыв на хозяйственные работы. Подобные случаи не были редкостью и в довоенный период, а в условиях колоссальной нехватки рабочих рук в советской экономике, появившейся с началом Великой Отечественной войны, они получили наиболее массовое распространение. Много сил и времени занимало текущее обслуживание инфраструктуры военного городка. К примеру, 12 декабря 1943 г. сразу 2086 бойцов (18% к списочному составу бригады) находились в различных «хозкомандировках»: на работах в подсобных хозяйствах,  на лесозаготовках и строительстве землянок [18, л. 29-29 об.] В августе 1944 г. в связи с отрывом большого количества людей на сельскохозяйственные работы, некоторые подразделения совсем свернули боевую подготовку [12, л. 160]. Закономерным итогом подобных действий становилась частая отправка на фронт неподготовленных бойцов. В этом отношении показателен пример 4-й стрелковой роты 379-го ЗСП. Расследование, проведенное штабом бригады, показало, что на протяжении более чем месячного периода учебы боевые стрельбы в подразделении проводились всего два раза, да и то с участием всего пары десятков бойцов. Более двух сотен новобранцев практически все время занимались исключительно хозяйственными делами [25, л. 29-30].
Наконец, срывы процесса боевой подготовки иногда возникали по независящим от командования бригады обстоятельствам. В декабре 1942 г. до 5000 красноармейцев не выходили на занятия из-за неисправной обуви и отсутствия зимних портянок [3, л. 168].
Таким образом, несмотря на разнообразие форм и методов учебной работы, реализуемых в 37-й запасной стрелковой бригаде, не приходится говорить о высокой эффективности боевой подготовки новобранцев. Результаты контрольных проверок свидетельствуют о крайне нестабильных результатах боевой учебы и невысоких показателях при выполнении контрольных упражнений. Главной причиной низкого качества военных компетенций являлась краткость сроков обучения, не позволяющая рассчитывать на сколь-либо эффективное усвоение программного материала. В качестве факторов, отрицательно влияющих на боеготовность личного состава, также можно указать на слабую методическую подготовку командного состава, хроническую нехватку учебного и боевого оружия, чрезмерный отрыв новобранцев на различные хозяйственные работы. 

Список литературы

1. Центральный  архив Министерства обороны РФ (далее ЦАМО). Ф. 20 ОШБ. Оп. 432106. Д. 1.
2. ЦАМО. Ф. 49 ОСЗБ. Оп. 432103. Д. 4.
3. ЦАМО. Ф. 37 ЗСД. Оп. 432113. Д. 1.
4. ЦАМО. Ф. 37 ЗСД. Оп. 432113. Д. 3.
5. ЦАМО. Ф. 98 ЗСП. Оп. 432089. Д. 3.
6. Памятка по преодолению штурмовой полосы. Военное Издательство Народного Комиссариата Обороны. М., 1943.
7. ЦАМО. Ф. 157. Оп. 12789. Д. 26.
8. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 644. Оп. 2. Д. 12. URL: http://sovdoc.rusarchives.ru/ (дата обращения: 01.10.2015).
9. ЦАМО. Ф. 37 ЗСД. Оп. 432113. Д. 2.
10. Ростов Н.Д. Подготовка резервов для фронта в запасных стрелковых соединениях и воинских частях Сибири в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. // Ползуновский альманах. – 2005. – №4. – С. 148–154.
11. ЦАМО. Ф. 37 ЗСД. Оп. 544695. Д. 1.
12. ЦАМО. Ф. 20 ОШБ. Оп. 432105. Д. 1.
13. ЦАМО. Ф. 157. Оп. 12789. Д. 8.
14. Минаков А.С. Становление и развитие добровольных оборонных обществ в довоенный период (1930-х — начала 1940-х гг.) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: история, политология, экономика, информатика. – 2010. – №16.
15. ЦАМО. Ф. 37 ЗСД. Оп. 432115. Д. 28.
16. Пузырев А.Ю., Слезин А.А. Военная подготовка призывников и организация призывов в РККА накануне Великой Отечественной войны // Вестник Тамбовского государственного технического университета. – 2010. – Т. 16. – №2. – С. 479–490.
17. ЦАМО. Ф. 37 ЗСД. Оп. 538313. Д. 1.
18. ЦАМО. Ф. 20 ОШБ. Оп. 432107. Д. 1.
19. ЦАМО. Ф. 379 ЗСП. Оп. 536881. Д. 6.
20. ЦАМО. Ф. 37 ЗСД. Оп. 538310. Д. 1.
21. ЦАМО. Ф. 37 ЗСД. Оп. 538309. Д. 1.
22. ЦАМО. Ф. 29 ЗАП. Оп. 1. Д. 5.
23. ЦАМО. Ф. 29 ЗАП. Оп. 1. Д. 1.
24. ЦАМО. Ф. 37 ЗСД. Оп. 432120. Д. 1.

Замечу, что по последнему вопросу был снят один из выпусков передачи "На берегу Суры": http://www.penzainform.ru/television/ar … #playVideo
Приятного просмотра!)

Всего хорошего, Сергей Анатольевич.

По состоянию на 31.08.1945 командующим артиллерией 37 зсд был гвардии полковник Телегин Максим Андрианович (Андреянович)

родился в 1890г. в с. Каменноозёрное Чкаловского р-на Чкаловской обл. (ныне Оренбургского р-на Оренбургской обл.)
участник Первой Мировой войны с 1914 по 1918гг.
Вступил в Красную Армию в 1918г. в г. Бузулук  Оренбургской обл. Участник Гражданской войны в 1918-1922гг.
Участник боевых действий на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД) в 1929г.
член ВКП(б) с 1931г.
Участник Великой Отечественной войны с 25.08.1942
с 12.10.1943 - командующий артиллерией 7 танкового корпуса, заместитель командира корпуса по артиллерии
награды: медаль XX лет РККА, медаль "За оборону Сталинграда", орден Отечественной войны II степени, орден Суворова II степени, медаль "За Победу над Германией"                                                                                                                                                                                                                                 
http://podvignaroda.ru/?#id=1507638420& … ailManCard  http://podvignaroda.ru/?#id=19866040&am … ilManAward  http://podvignaroda.ru/?#id=20555062&am … ilManAward  http://podvignaroda.ru/?#id=27988270&am … ilManAward

Отредактировано простомария (2017-03-14 19:16:52)

Уважаемый Геннадий Петрович!
Спасибо Вам за внимание к моему скромному исследованию. Жаль только, что предметом Вашего разбора является всего одна небольшая статья. Вскоре состоится  презентация книги по истории Селиксенских лагерей РККА. И 25 августа с.г. я буду очень рад увидеть Вас в Заречном. Покажу Вам и новую музейную экспозицию «Возвращение в Селиксу», которая пользуется большим спросом у посетителей.
Немногим позже выйдет в свет и монография на эту же тему. Так что, надеюсь, что наше  сотрудничество будет продолжено, но уже в более широком формате.

В свою очередь, позволю себе ряд замечаний.

Скажу вам по секрету, что это — последний текст, который я пишу на данном сайте. Я уж и не думал, что вернусь на него — по крайней мере, в качестве автора. Но раз уж Вы разместили свои комментарии именно здесь, то, конечно же, придется ответить и мне. Однако на будущее я все же предлагаю выбрать для переписки другой, более нейтральный ресурс. Им может стать, например, журнал «Пензенское краеведение», или форум Пензенского РГО «Пензовед.ру». В сентябре заработает новый интернет-сайт, посвященный истории г. Заречного. Там также будет образован специальный раздел по истории Селиксы.
Так что, вариантов — масса.

Теперь по делу.

Я не очень понимаю, в чем смысл Вашей статьи. И кто ее целевая аудитория. Если вы пишете ее для меня — тогда непонятно, почему Вы не сформулировали эти замечания при наших личных встречах. Или не направили их мне по электронной почте, например, в виде вопросов. Тогда, возможно, и писать Вам ничего не нужно было бы; я дал бы исчерпывающие ответы. Значит, со мной Вы беседовать не захотели, предпочтя заочный формат общения. Почему?
Если Вы ориентируетесь на «студентов и проявляющих интерес к отечественной истории школьников», то вряд ли они являются клиентами данного ресурса. Им ближе соцсети и другие форумы.
Если на научных работников — то они  предпочитают соответствующие их статусу издания.
Если же Вас попросили написать «за компанию», то здорово подставили, ибо приведенная Вами аргументация крайне уязвима для критики.

Постараюсь ответить по пунктам, не сохраняя изначальный текст Вашей заметки, чтобы избежать длинных цитат.

1.1. В данном случае речь идет о цитате из «Указаний о порядке применения программ обучения курсантов и переменного состава учебных и запасных частей», направленных в 37-ю дивизию из штаба ПРИВО. Они и были взяты за основу при планировании боевой подготовки.
В документе сказано: «Командир взвода... сопровождает личный состав». В статье специально дана ссылка на этот документ. Если бы в Указаниях было написано «непосредственно руководит», я разместил бы эту формулировку.
Высокая степень ответственности командира взвода, который полностью отвечал за организацию и проведение боевой и политической учебы с новобранцами, описана мной в двух предыдущих абзацах. Разве этого недостаточно? И отрицает возможность самому «подавать команды» и проч.?

1.2. О тренировках л/с по вводным «Противник слева» и проч. мной также было сказано ранее: «Практически любое передвижение новобранцев по лагерю и учебному полигону использовалось командирами подразделений для отработки различных вопросов боевой подготовки, таких, как развертывание взвода и роты; переползание до 200-500 метров в поле; отражение атак конницы, танков, авиации и т.д.»
Не понимаю, зачем Вам это дублировать в своих комментариях?

Кстати, когда Вы описываете способы передвижения на учебное поле и обратно, Вы же, наверное, опираетесь на конкретные источники? Имеются ли в Вашем распоряжении документы по истории 37-й ЗСБ, которые все это подтверждают? Воспоминания бойцов и их командиров?
Или Вы говорите отвлеченно, о каких-то других учебных частях КА?
Если это так, то разве можно на их основе делать какие-то выводы по 37-й ЗСБ?
Предметом анализируемой Вами статьи является история конкретной учебной части — 37-й запасной стрелковой бригады. Так давайте говорить  о ней, а не о Красной Армии в целом.
«Тезис — ссылка на источник, тезис — ссылка на источник».
Тогда это будет разговор двух научных работников.

2.1. Кому, как не Вам, знать о правилах оформления научных работ, согласно которым все справочные данные специально выносятся в приложения, чтобы не «утяжелять» основной текст? Неужели Вы предлагаете прямо в середине статьи, на нескольких страницах кряду, представить весь перечень военно-учетных специальностей, по которым готовили новобранцев в Селиксе? По этой логике, если я упоминаю о 375 маршевых ротах, отправленных на фронт, то я тут же должен перечислить их все, без исключения? Ведь надо же дать читателю представление о всей разносторонности адресатов отправки пополнения из 37-й ЗСБ!)
Формат научной статьи задает определенные рамки. В монографии (или на описанном мной сайте, если он будет запущен раньше), например, будет представлена копия исторического формуляра 37-й бригады, где есть вся эта справочная информация.
Но вообще, выстраивать научную статью на основе столь масштабного цитирования архивного документа считаю дурным тоном. Это приемлемо, наверное, для нерадивого студента, маскирующего за длинными цитатами узость собственной источниковой базы и неспособность к созиданию чего-то нового. Для профессионального историка важны теоретические выводы. А приведенные им цифры может проверить любой, изучив примечания.
Хотя, конечно, это очень удобно: скопировать ист. формуляр, назвать это статьей и опубликовать за свои авторством. Учту на будущее.
Кстати, а зачем Вы отдельно выделяете предложение о количестве подготовленных за 1942 г.? В чем его важность применительно к теме моей работы? Не понимаю.

3.1. Термин «огневой бой» был взят как аналог речевому обороту «ведение огня». Спасибо, учту. Хотя, как я понимаю, он встречается и у пулеметчиков. Не благодарите.

3.2. Баллистику красноармейцы-пехотинцы должны были изучать, хоть и в начальном объеме. Согласен с Вами (и сам предполагаю) что вряд ли они успевали освоить и этот минимум.
В эту пользу говорят многочисленные документы, составленные по итогам проверок. Например: «Как самостоятельный стрелок, умеющий оценить и выбрать цель, определить расстояние до нее, определить прицел и точку прицеливания, боец не готовится, а очутившись на огневом рубеже, во время поверки один, без опеки офицера, он теряется, как правило, не выполняет упражнения» (приказ от 26 августа 1944 г.)
Однако в «Донесении о ходе боевой подготовки в 37-й ЗСБ за январь месяц 1943 года», напротив, есть фраза: «Продолжалось усовершенствование знаний матчасти оружия и элементарной баллистики...» За неимением иных сведений, прямо опровергающих это, я счел нужным ввести их в текст статьи.
Кстати, поправка на ветер и дальность — это что, не баллистика? Нужны ли специальные математические знания для того, чтобы, допустим, при сильном ветре скорректировать свои действия?
А как быть с истребителями танков, учащимся стрелять из ПТР?
Из приказа по 37-й ЗСБ от 6 декабря 1942 г.: «Усовершенствовать знания по элементарной баллистике (неисправность оружия, влияющая на меткость стрельбы, выбор прицела и точки прицеливания, определение расстояния глазомером).

Но меня больше интересует другое.
Чем Вы подтвердите свое предположение?
На что Вы опирались, говоря о том, что баллистику в 37-й ЗСБ не изучали вовсе?

3.3. Да, неисправное оружие не стреляет. Поэтому на занятиях по огневой подготовки изучались способы устранения задержек при стрельбе (раздел - «Изучение матчасти оружия»). Например. если винтовка дала осечку — можно ее перезарядить и еще раз нажать на курок. Патрон мог застрять в патроннике, или гильза не выбросилась, или магазин оказался неисправен и т.д. Никаких специальных мастеров здесь не нужно, возникшую ситуацию можно исправить своими силами.
Попытки бойцов сгоряча ликвидировать причину задержки стрельбы (например, выбить затвор ногой, наклонив дуло в сторону головы или шеи) часто приводили к несчастным случаям. Это также заставляло командиров делать акцент на правильных способах устранения неисправностей.
В своем приказе от 16 сентября 1942 г., составленном сразу же после одного из таких случаев, комбриг настаивает на том, что «сложные... неисправности автоматического оружия [следует] исправлять в оружейных мастерских», но при этом констатирует, что произошедшее ЧП «говорит о незнании оружия, неумении устранять задержки» и требует от командиров «дополнительно внести в расписание занятий... изучение материальной части оружия». И далее: «Ежедневно не менее 2 часов заниматься изучением матчасти оружия — быстро и  умело подготавливать оружие  стрельбе, знать задержки в автоматическом оружии и причины их возникновения…»
Неужели, по-Вашему, красноармеец не мог сам, без специалиста, проверить, исправны ли на его оружии мушка и прицел? Разве их сбитие не влияло на меткость стрельбы?
Из расписания занятий 103-го ЗСП от 103 ЗСП от 21 сентября 1942 г.:
«12.00 — 13.40 — Огневая подготовка — неисправности, нарушающие бой оружия — винтовки, СВТ, РПД, ППШ и ст. пулемета».
К слову, «Наставление по стрелковому делу. Автомат-пулемет обр. 1941 г. конструкции Шпигина Г.С.» указывает на 9 характерных неисправностей, и лишь в 1 случае рекомендуется сразу же отнести оружие в мастерскую. Во всех остальных — постараться сперва устранить их самостоятельно. В соответствутющем наставлении по ПТРД и ПТРС — из 5 неисправностей — соответственно в 0 и 1  случае.

4.1. Геннадий Петрович, я служил в армии, и про перебежки знаю. Но давайте вернемся к источникам о 37-й бригаде.
В приказе частям 37-й ЗСБ от 6 декабря 1941 г., определяющей акценты в боевой учебе на последующий период, написано: «Движение цепи, отделения — шагом, бегом; перебежкА всем отделением по группам и по одному». Далее: «ПеребежкА всей цепью взвода...»
Я ввожу в текст статьи речевые обороты, содержащиеся в конкретных документах по 37-й ЗСБ. В других мне встречались и «перебежкИ»
Однако «перебежкА» в данном случае может общим признаком способа передвижения в поле. Вы же не говорите, например, «Я сделал пять  перебежек до этого дома». Вы говорите: «Я добежал до этого дома».
Поэтому употреблять это слово, как мне кажется, можно и в единственном, и во множественном числе. Ошибки не будет.
Если, конечно, не стоит задача ее найти.
И если вы не цитируете конкретный архивный документ или другой источник. Так, в упомянутом мной Наставлении по стрелковому делу ППШ одна из команд к началу боя звучит так: «Прямо по перебежкЕ, 20, в грудь, короткими — огонь!»

Правда, ума не приложу, откуда я взял передвижение на четвереньках. Сходу, наверное, не найду.

5.1. Вот цитата из Сводки о боевой подготовке 37-й ЗСБ в декабре 1941 г., составленной комиссией Штаба ПРИВО:
«Саперная подготовка: устройство окопов и легких укрытий для бойцов, приспособление местных предметов к бою, устройство противопехотных препятствий, оборудование НП и ОП. Общая оценка удовлетворительная».
И речь здесь идет о стрелковых подразделениях.
Из Донесения о ходе боевой подготовки за июнь 1943 г.:
«Саперная подготовка: ... Оборудование НП с легким перекрытием».

6.1. Из Донесения о ходе боевой подготовки стрелковых подразделений 37-й ЗСБ за январь 1943 г.:
«Топография: ... Масштабы и пользование ими. Условные знаки на картах: дороги, реки, овраги, населенные пункты, отдельные строения, столбы, указатели дорог и т.д.»
Из Донесения о ходе боевой подготовки за июнь 1943 г.:
«Топография: ... Изображение рельефа местности на карте. Работа с картой...»

7.1. Нет, одно не противоречит другому.
На смену «утаскиваемым» офицерам приходили менее грамотные. Отсюда — и низкое качество занятий.
Или Вы думаете, что в 37-й ЗСБ они сами собой превращались в педагогических гениев?

Из Доклада о ходе боевой подготовки в 37-й ЗСБ от 8 апреля 1944 г.:
«Убываемый командный состав в большинстве случаев как по своему физическому состоянию, так и по подготовке лучше прибываемого, т.к. убытие происходит на курсы, в академии и во вновь формируемые части, а прибывает начсостав из госпиталей после ранений с большими физическими недостатками».

Вот типичные характеристики командного состава 37-й бригады, данные проверяющими инспекторами.

«Офицерский состав штабов полков и батальонов от боевой подготовки подразделений оторвался, не контролирует ее, не следит за выполнением распорядка дня, организацией занятий и не интересуется внутренней жизнью подразделений, вследствие чего отдельные офицеры, потерявшие чувство ответственности, бросают свои подразделения в поле, а сами уходят домой (4 стрелковая рота 379 ЗСП). Подразделения представленные самим себе часами ничего не делают и греются у костров».

«Отдельные офицеры и сержанты, будучи сами участниками Великой Отечественной войны, не раз показывавшие образцы воинской доблести на фронте, не раз дрались за Родину, здесь в запасном полку не навели должного воинского порядка в своих подразделениях, особенно среди тех, которые не были на фронте и которые стремятся избежать его любыми путями и средствами, вплоть до дезертирства.
Оказавшись в тылу офицеры самоустранились от своих обязанностей, не почувствовали себя полными хозяевами своих подразделений, потеряли всякую меру бдительности в своей работе и занялись попустительством в нарушениях дисциплины.
До сих пор личный состав не изучен. Даже сержанты пофамильно не знают своих бойцов...»

«Комсостав к занятиям готовится плохо, к бойцам относится не требовательно, команд подавать не умеет в результате чего занятия проходят неудовлетворительно».

Вот письмо Начальника артиллерии 37-й ЗСБ майора Даника Начальнику отдела кадров артиллерии ПРИВО от 27 ноября1943 г.:
«Прошу Вашего распоряжения о замене нижепоименованного офицерского состава дивизиона, как недостаточно подготовленных по артиллерийской подготовке и выполняющих свои служебные обязанности халатно и недобросовестно (командир батареи и 3 командира взводов».

Вот характеристика кадрового обеспечения 1-й роты 22-го ОЗБС от 22 ноября 1941 г.:
«Командно-политическим составом батальон укомплектован на 96% из запаса. Только 4% из кадра и окончившие военные школы. Четкие командиры из запаса — командир второй роты и политрук 6-й роты. Часть командиров и политработников по возрасту, болезни и работоспособности необходимо перевести в резерв или передать в Военкоматы (список прилагается). Младший комсостав подобран не полностью. Крепкого костяка опоры командир роты не имеет».

Справедливости ради, низкий уровень подготовки комначсостава был характерен для большинства запасных (учебных) частей.

Из письма военного отдела ПРИВО начальникам штабов запасных стрелковых бригад (июнь 1942 г.):
«...Одной из основных причин отсутствия должных результатов в подготовке бойца и отделения является слабая методическая подготовка младших и средних командиров. ...Несмотря на почти годичное существование запасных частей, командиры всех степеней не сумели подобрать и сохранить необходимый кадр достойных командиров, не уделили должного внимания совершенствованию их знаний и методических навыков... Средний командный состав устраняется от проведения занятий, спихивает все на младших командиров, т.к. слабо подготовлен»
В этой связи последовало распоряжение: образовать в учебных частях инструкторско-методические занятия — для того, чтобы показать командирам, как надо учить.

Однако проблема была еще и в некомплекте начсостава.
Весной 1944 г. некомплект младшего начсостава составлял 1398 чел. (42%), а в некоторых подразделениях доходил до 50%.

Таких документов — масса.

8.1. Это — цитата из конкретного приказа по 37-й ЗСБ. По всем вопросам — к покойному комдиву.
Но. вообще, как мы уже отмечали, выпускников военных училищ среди педагогов было немного.

Вот еще цитаты из документов.
«Командиры частей не учат стрелять офицерский и сержантский состав, которые, в ряде случаев, в течение всего времени нахождения в полку, не удосужились отстрелять ни из одного вида оружия» (Итоги боевой подготовки в 37-й ЗСД за август 1944 г.)
«Командный состав стреляет плохо, имеет те же недостатки [что и рядовой]» (Из Акта поверки боевой подготовки 37-й ЗСБ от 20 апреля 1943 г.)
О нареканиях на слабую методическую подготовку ими занятий я промолчу. Они содержатся в кажом первом документе.

9.1. О послаблениях.
Продолжу приведенный в моей статье документ.
«За таким занятием были обнаружены 3, 5, 8, 11 и снайперская рота и батарея 120 мм минометов 98 ЗСП, 5 рота 103 ЗСП, пулеметная рота 379 ЗСП, саперный взвод 35 ОЗСР и много других подразделений».
Обширный перечень «послабленных», не правда ли?
Видимо, «поблажки» делали не только для выздоравливающих...)

Это отмечали и инспекторы Главупраформа и ПРИВО.
«В работе комначсостава наблюдается неорганизованность, панибратство, расхлябанность и неряшливость в работе, в выполнении внутреннего распорядка и Уставов Красной Армии» (Из Доклада комиссиии ПРИВО от 20 апреля 1943 г.)

10.1 Такое ощущение, что мой оппонент тоже смакует, но более удобные для него цифры))
Но почему же данные о численности л/с бригады приведены Вами по состоянию на 1 января 1944 г., а данные о количестве вооружения — на 1 мая 1945 г.?
И, кстати, даже 1 мая 1945 г. оружия в наличии было меньше, чем положено по штату.
Винтовок боевых и учебных было 11067 шт., а должно было быть 13697 шт.
Ручных пулеметов было 429 шт., а должно было быть 562 шт.
«Каждый второй сержант и красноармеец были вооружены... каждый четвертый...» - это безобразие. Должен был быть вооружен каждый первый.

И где же более ранние данные? Разве 37-я бригада функционировала с 1 мая 1945 г. ?
А я Вам приведу эти данные, дополнив уже опубликованные в статье.
Посмакуем вместе.

«Бригада имеет в наличии 1758 винтовок, а по штату положено 12186 шт., некомплект винтовок составляет 10428 штук. Ручных пулеметов имеется на лицо 22 шт., а по штату должно быть 576 шт. РПД имеется на лицо 3 шт., а по штату положено 576 шт.» (Акт проверки боевой подготовки Штабом ПРИВО с 27 по 30 сентября 1941 г.)
«По состоянию на 25 ноября 1943 г. наиболее слабым местом в обеспечении материальной частью являются автоматы (41% обеспеченности), ручные пулеметы (39% обеспеченности) и ПТ ружья (45% обеспеченности)» (Итоги работы бригады за 1943 г.)

И, опять же, речь не только о нехватке оружия, но и его безобразном состоянии.
«Командиры взводов, рот и батальона оружие не досматривают и никто состоянием оружия не интересуется. Оказалось, что из 35 осмотренных боевых винтовок 22 неисправных, что составляет 60% неисправных. Из 4 станковых пулеметов неисправными оказались все 4, т. е. 100 %... Поверка оружия в 1 роте 1 стрелкового батальона: из осмотренных 50 винтовок неисправных оказалось 19 штук, из осмотренных 19 ППШ неисправных 9 штук (приказы по 98-му ЗСП от 10 января и 5 февраля 1944 г.)
«В 379-м ЗСП технически неисправного оружия 412 единиц или 52%. В 98-м ЗСП технически неисправного 391 единица или 36%» (приказ по 37-й ЗСБ от 4 июня 1943 г.)

10.2. Служить с личным оружием офицеры не могли, т.к. после череды несчастных случаев им было приказано сдать его на склады (в том числе — наградное и трофейное).
В феврале 1944 г. специальным приказом командира бригады все личное оружие у  офицерского состава, за исключением работников военной прокуратуры, трибунала и органов контрразведки «СМЕРШ», подлежало изъятию и сдаче на склад. Ношение личного оружия разрешалось только старшему офицерскому составу в служебное время. В каждом полку оставался револьвер для дежурного по части, гарнизону и начальника караула. Выдача оружия офицерам, сопровождавшим эшелон, должна была производиться в день отправки эшелона, а по возвращении оружие должно было быть немедленно сдано на склад

Да, и меня не интересовали причины нехватки оружия, которые, в общем-то, общеизвестны.
Меня интересовала нехватка оружия как фактор, осложняющий боевую учебу и напрямую сказывающийся на боеготовности солдат.

11.1. Опять — данные из ист. формуляра. Не стоит ему слепо доверять.
Не с 1944 г., а с 1942 г. в 37-й ЗСБ имелись сапожные мастерские. Которые, правда, «гнали» не только сапоги, но и лапти.
Вот как об этом вспоминал М.С. Шистер:
«Дали вместо нормального обмундирования какое-то тряпье цвета хаки, отдаленно напоминающее гимнастерки, заплатанные шинели, ботинки б/у с обмотками. Ботинок на всех не хватило, так выдали лапти. Оказывается , что в Селиксе есть целая «мастерская», которая плела лапти из лыка для новобранцев».

Но и она, видимо, не справлялась.
Из Акта поверки 37-й ЗСБ:
«Необеспеченность бригады обувью на 28.03.1943 составляет 4360 пар».

11.2. И где цифры, подтверждающие, что проблема была решена?
Вас не напрягает строка в том же ист. формуляре о том, что на 1 января 1944 г. валенок в бригаде имелось 831 пара? А на 1 января 1945 г. - 343 пары? На 20 тыс. человек?

12.1. А победили мы в войне с фашизмом, по-Вашему, благодаря прекрасной боевой выучке? Ой ли?
А я вот думаю, что благодаря упорству и мужеству советских воинов. Вопреки всему.
Свои данные о нестабильном, «плавающем» качестве боевой подготовки в 37-й ЗСБ я привел. Были в бригаде «хорошие» выпуски, были «безобразные».
А где Ваши, которые им противоречат? На чем основаны Ваши убеждения?

И дело, в общем-то, не в 400 тыс.чел., отправленных на фронт, а в том, были ли они к этому фронту готовы.
Можно было отправить и миллион бойцов. Только что в этом толку, если они были ослабленными, завшивленными и плохо стреляющими.

Вы приводили данные о количестве отправленных на фронт в 1942 г. Так вот, из всех бойцов, отправленных из 37-й ЗСБ в июле 1942 г., только в каждом третьем подразделении новобранцы выдержали весь установленный срок боевой подготовки. В большинстве же случаев процент военнослужащих, прошедших учебную программу в полном объеме, не превышал 40-60%. А в шести маршевых ротах таких солдат не было вообще.

12.2. Будьте добры, перечислите мне «сотни героев СССР и кавалеров трех орденов Славы» из числа селиксенских новобранцев! Мне как раз не хватает этого материала для музейной экспозиции. Буду Вам благодарен и за «десятки тысяч награжденных орденами и медалями».

12.3. Да, очень жаль, что уходят ветераны. Но некоторые из них еще живы.И вспоминают увиденное, не таясь.
Мной записаны воспоминания красноармейцев, которые подтверждают посылы статьи. Их Вы увидите в книге, которая вскоре выйдет в свет.
Но кое-что я размещу здесь..

Из воспоминаний М.Д. Тельянова:
«Учили солдат по четыре месяца и отправляли на фронт. Командиры уже взрослые были, опытные. Но учили слабо, никому и ничего там не нужно было... А вот винтовок у нас совсем не было».

Из воспоминаний Ивана Никитича Шошкина
«Стали набирать желающих в бронебойщики, и я записался. Из нас создали роту и стали обучать бронебойному делу, но противотанковых ружей мы не видели до фронта...»»

Из воспоминаний Н.И. Декина:
«Овладение военным мастерством сводилось к строевой муштре и изучению уставов. Не подготовке метких стрелков, а физической закалке уделялось повышенное внимание».

Резюмирую.

Жаль, но науки здесь мало, а вот эмоций — в избытке.
Наука — это когда вообще не стоит вопрос - «зачем выискивать недостатки в организации обучения в запасной бригаде». Вы же недаром обозначили его в заключении, как бы резюмируя сказанное выше, да еще и выделили цветом? Неужели это — и Ваши мысли тоже? Если так, то искренне жаль, т.к. то, что позволено человеку, не имеющему исторического образования, вряд ли можно считать приемлимым для Вас, научного работника.
Наука, как известно, не имеет знаков «+» и «-». Если недостатки боевой подготовки в 37-й ЗСБ ранее не являлись предметом специального научного исследования, то они обязательно должны были им стать. И я горжусь тем, что являюсь одним из первопроходцев в этой области.

И если Вы думаете, что мне нравится об этом писать, Вы заблуждаетесь. Но писать необходимо, т.к. знать нужно всю историю России, а не только «хорошую».

Если Ваши комментарии — это мысли историка, то им не хватает конкретного исторического материала. Мне очень трудно отвечать на предположения и догадки. Я сделал это только из личного уважения в Вам.

Если это наблюдения ветерана Вооружённых Сил РФ, то так и нужно было говорить, что Ваш текст — это комментарии о том, как могло быть. Что Вы так предполагаете, опираясь на личный опыт.

И уж совсем лишнее — пытаться привлечь на свою сторону ветерана Великой Отечественной войны. Человека очень порядочного и честного, доверяющего «профессиональным историкам».
Лично заеду к Федору Павловичу, чтобы извиниться.
Не за себя, как Вы понимаете.

А за мной — благодарности других ветеранов войны и членов их семей, которые считают по-иному.
Их Вы тоже увидите на презентации.

P.S.
Мои странички в соцсетях Вы найдете без труда.
Адрес моей электронной почты: viktek79@mail.ru
Пишите на нее.
Здесь я Вам не отвечу.

P.P.S.
Я очень благодарен Вам за комментарии. Мечта любого историка — научная дискуссия по его теме.
Постараюсь в ближайшее время обеспечить Вас обширнейшим материалом для нового анализа.
Ускоренно буду готовить документы к публикации.
Я бы давно их опубликовал, заказав сайт за свой счет. Но с тех пор, как Крым стал наш, а нефть упала, я потерял третью часть зарплаты и не в состоянии этого сделать.
Вот и получилось: грожусь, грожусь выложить документы по бригаде, которыми располагаю, а все никак...
Еще немного подождите. У меня их — действительно, огромное количество.
90% фонда 37-й ЗСБ, как минимум.

P.P.S. Не написать ли мне комментарии к одному из Ваших трудов?
Спасибо!

Уважаемые коллеги-форумчане!
Вы — большие молодцы, что делаете такое огромное и нужное дело.
Я вас очень уважаю.
До свидания!

В.Ю. Кладов, к.и.н., зам. директора МУК "МВЦ" г. Заречного