Малышкин Александр Георгиевич :
А.Г.Малышкин родился 22 марта 1892 года в селе Богородском Мокшанского уезда. Детство и юность писателя прошли в Мокшане. Отец А.Малышкина служил приказчиком в бакалейной лавке мокшанского купца и писателя-публициста Владимира Порфирьевича Быстренина.
Быстренин Владимир Порфирьевич - писатель, родился в 1856 г., сотрудник разных журналов и газет. Отдельно издал: "Земельный кредит и оскудение" (СПб., 1895); "Очерки и рассказы" (М., 1890); "Свой суд" (рассказ, 3-е изд., М., 1897); "Сухарь; очерк из жизни городской бедноты" (М., 1893); "Житейские были; очерки и рассказы" (2-е изд., М., 1898); "Верное средство" (рассказ, М., 1896) и др.
Мемуарный образ небольшого провинциального городка Мокшана Пензенской губернии создал в своем произведении Владимир Порфирьевич Быстренин – предприниматель, публицист, журналист, писатель.
Мемуары В. П. Быстренина «Уходящее» (Силуэты), опубликованные в 1922 г. в журнале «Голос минувшего», являются ценнейшим источником для изучения быта уездного города второй половины XIX в.
В. П. Быстренин вышел из купеческого сословия. Дом, в котором прошло его детство, был старинный, купеческий, все традиции и обычаи старины в нем соблюдались очень строго. Автор создает в своих мемуарах образ «сытного» города. Он подробно пишет о том, как в доме его бабушки проводилась масленица: «Блины кушали не торопясь, сначала гречневые, а затем крупчатные, – кушали со смаком, густо намазывая каждый блин маслом, сметаной, икрой. Полагаю, что съедали по десятку и более блинов каждый, – а блины выпекались огромные, во всю тарелку»5. При этом автор подчеркивает, что сытость, обилие пищи были одинаково доступны для всех, хотя, конечно, стол помещика-толстосума, купца, ремесленника или крестьянина был не одинаков. «И маленький чиновничек, получавший 15–20 рублей жалованья, и сапожник, зарабатывавший в месяц 12–15 рублей, одинаково, как и богатый купец, ели осетрину или стерлядь, “бедняк” ел судака или щуку; купец баловался чайком с сахаром, маленький чиновник или ремесленник попивал чай с медком, и т. д. Цены на продукты даже в сравнительно позднее время – в начале семидесятых годов прошлого столетия, когда натуральное хозяйство стало уже уступать место хозяйству денежно-товарному – стояли на современную мерку прямо таки сказочные»6. Почему для автора так важно было написать о той «сытости», которая была присуща прошлым временам? Скорее всего, такие подробности можно объяснить тем, что создавались эти мемуары в голодные послереволюционные годы, когда хлеб получали по карточкам.
Образ «сытого» города дополняет образ города «веселого». В доме бабушки Быстренина нередко устраивали вечеринки, на которые приглашали знакомую молодежь, «щелкали орешки, играли в фанты, иногда танцевали польку и «французскую кадриль» под скрипку, на которой пиликал один из моих дядей. Такие же вечеринки устраивались и в других домах, и молодежь веселилась «до упаду»7.
Настоящим праздником для жителей уездного городка было появление увеселительных гастролеров – «престидижитаторов» (фокусников) и «вантрилоков» (чревовещателей). «Наивная публика искренно удивлялась волшебному исчезновению или превращению предметов в руках фокусника; старушки иногда крестились под шалью очевидно, подозревая, что дело тут не обходится без помощи нечистой силы»7. Такие гастролеры приезжали не часто, поэтому в минуты отдыха люди зрелого возраста либо играли в карты «по маленькой»; либо мужчины – музыканты и певцы – под аккомпанемент гитары пели «жестокие» романсы – «Черный цвет» или «Гляжу я безмолвно». «Фортепьяно во времена моего детства во всем городе не было, и когда в первый раз из открытых окон квартиры вновь приезжего какого-то чиновника раздался впервые “звук унылый фортепьяно” (тоже тогдашний романс), то слушать неведомую доселе музыку собрался чуть не весь город»7.
Мемуары являются достоверным источником описания внешнего вида уездных городов. Авторы мемуаров были едины во мнении, что внешний облик уездного города того периода мало отличался от сел и деревень возглавляемого им уезда и лишь сосредоточение в нем «присутственных мест» да тюрьмы определяло его как город. Центром всех уездных городов обязательно была базарная площадь. «Из окон гостиной открывался “вид” на изрытую колдобинами, занавоженную площадь, летом покрытую зеленой муравой, а осенью сплошь залитую жидкой, черноземной грязью». А главной достопримечательность являлся городской собор с ярко-зеленой крышей и позолоченными главами. Дома обывателей были сплошь деревянными, каменные принадлежали купцам или состоятельным мещанам. В Мокшане два каменных двухэтажных дома принадлежали «самому богатому в городе купцу Нилу Антоновичу Матренину, из которых в одном жил он сам с семейством, а в другом помещалось трактирное заведение дальнего родича Матренина, юркого мещанина, выходящего, как о нем говорили, “на купеческую линию”»8.
Быстренин пишет о том, что уездные города не имели даже таких примитивных удобств, как тротуары; не было также и уличного освещения. В темные осенние ночи обыватели либо сидели дома, либо, для того чтобы выйти из дома, запасались ручными фонариками и с их помощью осторожно пробирались вдоль стен, рискуя каждую минуту застрять в какой либо колдобине. Даже те обыватели, которые имели собственных лошадей, не всегда рисковали предпринять ночной выезд, потому что и в экипаже можно было застрять в трясине, в которую превращались городские улицы и площади в период осенних дождей.
Образ чиновника, неотъемлемого действующего лица жизни любого города, создан в мемуарах весьма красочно. «Озорниками в мундирах» называет Быстренин земских начальников, которые мало ценили человеческое достоинство. Ежемесячно очередные сессии уездного съезда заканчивались грандиозными попойками «господ земских начальников» в местном клубе. «Пили водку, пили коньяк, снова принимались за водку вперемежку с пивом, вперемежку играли в карты, и опять пили, пили без счету и меры, разнообразя и картежную игру и питье изысканным сквернословием»9.
Мздоимство и взяточничество в небольшом уездном городе ничем не отличались по масштабам от крупных губернских городов. Быстренин рассказывает о секретаре дореформенной городской думы в Мокшане Алексее Алексеевиче Воздвиженском, который в деле взяточничества и вымогательства был настоящим виртуозом. Главным источником доходов Воздвиженского «были гильдейские и промысловые свидетельства и мещанские паспорта»10. Денег он никогда и ни с кого не требовал, никому в выдаче документов не отказывал, но при этом сумел накопить больше сотни тысяч рублей в банке. Дело в том, что многие мещане города Мокшана в течение многих лет проживали в других городах и посадах, занимаясь разными промыслами и торговлей, при этом продолжая числиться мещанами своего города. И ежегодно к 1 января должны были уплачивать «податя» в пользу мещанского общества и «выправлять» паспорта, без которых им нельзя было проживать вне города, к которому они были приписаны. По почте на имя секретаря отправляли пакеты со вложенными десятью – пятнадцатью рублями. «“Податя” и почтовая пересылка паспорта стоили около двух рублей, – значит, от каждого высланного паспорта оставалось “детишкам на молочишко” рублей 8–13, а так как паспортов ежегодно выдавалось не менее полутора тысяч, то и доход по этой “статье” выражался в почтенной сумме – от двенадцати до двадцати тысяч рублей»11.
Тихий уездный город Мокшан становился очень оживленным во время Макарьевской ярмарки. «В это время Базарная площадь превращалась в место гулянья, куда по вечерам собиралась городская публика, и торговки яблоками, грушами и разными лакомствами раскидывали свои ларьки. Из станционного дома выползали застрявшие там пассажиры, завязывались случайные знакомства: заезжие гости делились с горожанами привезенными ими новостями – газет в то время в глухих углах не получали – и нередко тут завязывались деловые отношения и заключались крупные торговые сделки»12.
Образованных людей в уездных городах, по словам Быстренина, было чрезвычайно мало. «…в начале семидесятых годов прошлого века в нашем городе был всего один студент университета, – сын местного священника, и когда он приезжал к родителям на каникулы, то на него смотрели, как на какого-то заморского зверя. Несколько позже появились в городе гимназистка и два-три гимназиста…»13.
Молодежь стремилась к образованности, чему во многом способствовали журналы «Современник» и «Отечественные записки», которые получали некоторые горожане. Часто этим стремлением молодежи к свету знания пользовались «просветители», к которым Быстренин причислил и П. Г. Зайчневского, автора знаменитой прокламации «Молодая Россия», сосланного в Мокшан под надзор полиции, который занял в городе такое положение, «что на него стали смотреть снизу вверх».
В. П. Быстренин затрагивает в своих мемуарах практически все стороны жизни небольшого провинциального города, для него важно запечатлеть те уходящие силуэты, которые остались в прошлом и в его памяти. Особое внимание автор уделяет описанию обыденной жизни небольшого провинциального городка, которая, по его мнению, была наполнена спокойствием и величавостью.
...
5 Быстренин, В. П. Уходящее (Силуэты) // Голос минувшего. 1922. № 1. С. 34.
6 Там же. С. 42.
7 Там же. С. 36.
8 Там же. С. 37.
9 Там же. № 2. С. 183–184.
10 Там же. С. 104.
11 Там же. С. 105.
12 Там же. № 1. С. 39.
13 Там же. № 2. С. 98.Источник: http://www.lib.csu.ru/vch/196/023.pdf
