http://www.kuzrab58.ru/news-3-4188.html

       Выжившие в аду

Со слезами на глазах и комом в горле вспоминает Зинаида Алексеевна Никитина рассказы о лагерной жизни её мамы Евдокии Григорьевны и старших братьев.
Глава семьи Алексей Иванович Пичуров накануне войны был военным в звании капитана. Часть, в которой он служил, находилась в 40 километрах от Германии. В семье подрастали четверо ребятишек. Старшему Виктору исполнилось 14 лет, Александру – 7, Анатолию – 2,5 годика. Самой младшей Зиночке шёл второй годик.
Была обычная июньская ночь 1941-го. Семья Пичуровых мирно отдыхала. Но хозяйка не могла уснуть из-за непрекращавшегося гула летящих самолётов. Забеспокоилась, и не напрасно. Вскоре в окно постучался связной, сообщил: война! Наскоро собравшийся глава семьи на ходу сказал любимой: «Вас здесь пятеро, а там у меня рота, за которую я в ответе. Береги детей». Больше, к сожалению, увидеться им не довелось.
Началась бомбёжка. Собрав детей, Евдокия Григорьевна вместе с жёнами и детьми других военнослужащих поспешила укрыться. Прятались и в лесу, и в болоте, но тщетно. Оккупанты обнаружили всех. Захватив, посадили в подвалы, морили голодом, кидали в лица гнилую рыбу. В итоге приказали литовцам забрать по одной семье к себе. Желающих взять тех, где за материнские подолы держалось поменьше ребятишек, оказалось достаточно. А Пичуровым всё не везло, их было пятеро. Наконец подошли Пранас Матовичус Мицкевич с сыном. Парнишка сказал отцу, что ребята будут ему за братьев, а Зиночка – за сестрёнку. У них и жили, пока велось строительство концлагеря. Каждые две недели Евдокия Григорьевна ходила отмечаться в гестапо. И боже упаси нарушить действовавший режим. Чтобы прокормить детей, батрачила на литовцев из последних сил. Подворье у них было не хилое, четырёх коров держали.
Через шесть месяцев к дому Мицкевичей подъехала машина. Материнское сердце заколотилось с удвоенной силой, подумала, что повезут на расстрел. Заплакала, прижав детей к груди. Но молоденький шофёр сообщил, что построили концлагерь, куда следовало перебраться.
Так офицерские жёны и дети опять собрались вместе. Чтобы хоть как-то обезопасить себя, дочку и сыновей, Евдокия Григорьевна не назвала воинское звание мужа, не выдал правды под пытками и Виктор.
Летом женщины заготавливали торф, зимой валили лес. Каторжный труд был, да ещё в голоде и холоде. Откуда только силы брались, чтобы пройти через мученические трудности, выстоять и остаться в живых! Видимо, помогало неистовое материнское желание: во что бы то ни стало сохранить и сберечь своих чад.
Во время работы узниц не охраняли, считая, что они и так никуда не убегут, ведь в лагере оставались дети. Однажды к ним из леса вышли двое русских, которые убежали из плена. Попросили одежду. Им пообещали раздобыть её на следующий день. Когда они пришли вновь, один из них узнал маму Зинаиды Алексеевны и сообщил о гибели её мужа, попавшего вместе с ними в окружение.
Семья Зинаиды, как и другие узники, испытала на себе все тяготы концлагерной жизни. Евдокию Григорьевну там сразу осмотрели и, не церемонясь, вырвали золотые зубы. Евреев не щадили вообще. Ребятишек запросто убивали головой об угол. Страшные зверства вытворяла надзирательница Лиза Зелинг. Ходила она в галифе, в обуви на каблуках, с гордо выпрямленной спиной. Расстрелы узников были для неё делом привычным. Никогда не расставалась с кнутом, на конце которого извивалась проволока. Била им нещадно и малышей, и взрослых.
А сколько раз выводили узников на расстрел! Каждый раз они думали, что настал последний час. Стояли ни живы, ни мертвы. Малыши ничего не понимали, старшие бодрились. А мать успокаивала: «Сейчас уснём –  и всё». Но судьбе было угодно выжить всем пятерым.
Есть приходилось, что бог послал. Летом выручали трава и лесные дары. Иногда немцы отпускали нескольких узниц к литовцам просить милостыню. Жалостливые откликались, но находились и такие, кто собак спускал. Мицкевич был не из таких. Дважды привозил своим бывшим постояльцам в концлагерь пропитание.
Близилось к завершению лето 1944-го. Странным показалось узникам утро 26 августа, когда планировался очередной расстрел. Немцы садились на машины, мотоциклы и уезжали. На работу женщин не отправили. Одна из них рискнула спуститься к реке, чтобы прополоскать тряпьё, в которое заворачивала грудного ребёнка. Ждут её остальные и вдруг видят: бежит назад, падая, спотыкаясь. Подумали, что с ума сошла. Оказывается, она спешила сообщить радостную весть. Поодаль появились советские солдаты. Немалую роль в их своевременном прибытии сыграл находившийся среди узников разведчик. Он шил в концлагере сапоги, да так мастеровито, что самому Гитлеру угодил. Выяснилось его истинное предназначение лишь после освобождения узников. Лиза Зелинг уехать тогда не успела. Ей было уготовано такое же наказание, которое она лично приводила в исполнение сотни раз, – расстрел.
Освобождённых посадили на машины и отправили в Минск. Оттуда добирались кто куда. Евдокия Григорьевна с подросшими детьми приехала в Кузнецк. От городской квартиры отказалась. Решила перебраться в с. Сурмино, где в одиночку поднимала на ноги сыновей и дочку. Опять пришлось пережить непростые годы в голоде, холоде, труде и заботах. Зато на воле.
Сейчас из этой семьи, из четырёх бывших несовершеннолетних узников концлагеря в живых осталась только Зинаида Алексеевна.  Выйдя замуж, она переехала в с. Пионер, где живёт и по сей день. Много лет трудилась на местном заводе.
Дочка Елена порадовала её двумя внуками. Старшая Ольга заканчивает заочно педагогический вуз, живёт недалеко от Кузнецка, навещает бабушку со своими детьми Татьяной и Максимкой. Александр закончил высшее военное училище, перебрался в г. Калугу. В его молодой семье растёт самый младший из правнуков – двухгодовалый Валерочка. Все часто звонят Зинаиде Алексеевне, навещают, привозят на память фотографии, которые она часто пересматривает. Семья – пожалуй, самая главная радость в жизни этой сельчанки с непростой, искалеченной войной судьбой.
Ирина КИТОВА
Фото автора

На фото: З.А. Никитина.